Донецк: город, в котором никто не бежит

Дорога из Луганска в Донецк занимает около трех часов. Первая часть — по хорошему свежему асфальту. Едем быстро, мимо проносятся указатели с узнаваемыми топонимами: Алчевск, Дебальцево, Углегорск, Карло-Марксово… внезапно въезжаем в Артемовск. Заметив наше удивление, водитель Павел смеется: не переживайте, не тот. Тезка знаменитого Бахмута — маленький поселок на трассе. Последнее время он стал популярным — люди останавливаются и фотографируются у дорожного знака.

Отворотку на настоящий Артемовск видим спустя некоторое время. И здесь реальность снова расслаивается. За окном автомобиля раскрывается пасторальный сельский пейзаж. Красивый южный хуторок. Дети гуляют по улицам, на обочине женщина продает свежую клубнику — первый тепличный урожай! Рядом с ней, на перекрестке указатель: «Артемовск — 45 километров». Представить, что всего в полусотне километров шли жесткие бои, физически сложно!

Разбитые здания соседствуют с совершенно нетронутыми

Сюрреализм большого города

В районе Ясиноватой асфальт заканчивается. Людей на улицах почти нет. Нам рекомендуют отстегнуться. Скорость при этом стараемся не сбрасывать — насколько это возможно среди ям и колдобин, на горизонте гремит, видны силуэты нескольких вертолетов.

«Скоро вы увидите, насколько Донецк отличается от Луганска», — интригует наш проводник. 

Звучит тревожно. Впрочем, первое и главное отличие на поверхности — близость линии соприкосновения. И постоянные обстрелы. При этом — блок-постов на перекрестках существенно меньше, пропускают на них проще. Некоторые из опорников заброшены уже давно: заросли травой, а вот таблички и бездомные собаки остались. Такое чувство, что стерегут — вдруг вернутся хозяева…

Первое впечатление от Донецка — нас окружает огромный, красивый, южный и при этом по-настоящему прифронтовой город. Это сложно описать словами, но атмосфера примерно такая: плотное движение машин по широким улицам, мало (по сравнению с Луганском) военной техники и вообще военных, разбитые прилетами дома на окраинах соседствуют с совершенно обычными пяти-девятиэтажками. Люди на улицах. Заправки, магазины, торговые центры, билборды забиты рекламой товаров и услуг, мешками с песком выложены брустверы у входов во многие здания, закрыты окна нижних этажей. На горизонте постоянно гремит, каждый день. И это не гроза. Но никто не обращает на хлопки внимания. В случае сильной опасности и близких попаданий люди флегматично прижмутся к стенам зданий или спустятся в подвал. Здесь никто никуда не бежит.

Иллюзия мирной жизни полная: в городе неплохой интернет, работает общественный транспорт, кинотеатры, торговые центры, рынки, кафе… есть и проблемы тянущиеся годами — например, отсутствие нормального водоснабжения. Воду дают слабым напором, редко, в некоторых районах её нет вообще. К этому привыкли и даже не предупреждают гостей при заезде в гостиницу.

Мы заселились в «Донбас Палас» — это отель в самом центре, культовое у журналистов место. На фасаде и входе в лобби отеля следы от попаданий осколков. Стеклянные двери пробиты в нескольких местах. В августе 2022 году сюда прилетел снаряд, погибла женщина.

Центр города — просто шикарный. Памятники, храмы, чистые тротуары, выложенные плиткой, скамейки, каштаны и сирень. Красивые многоэтажки, некоторые со следами прилетов и пробитий. Гуляя по главному в Донецке променаду, встречаем мемориал на месте кафе, в котором взорвали первого главу ДНР Александра Захарченко. Рядом на скамеечках молодежь обсуждает музыку и компьютерные игры. Красивая пара ужинает за столиком на летней веранде. Пенсионного возраста мужчина и женщина гуляют по каштановый аллее. На перекрестке наряд ДПС на бело-синем форде с мигалкой. В 19:00 улицы пустеют. Прохожих практически не встретишь. В 21:00 закрываются продуктовые магазины, в 22:00 — все кафе. Здесь действует комендантский час, в 23:00 город засыпает, просыпается военная полиция.

«Город продолжает жить, невзирая на гибель людей и непрекращающиеся обстрелы, — рассказывает нам депутат народного совета Донецкой народной республики Юрий Леонов на одной из улиц Донецка. — Очень тяжело видеть погибших, но тем не менее работают скорые, пожарные, выезжают коммунальные службы. Город живет вопреки варварству, с которым его бомбят! У нас работящий народ и благодаря помощи разных субъектов РФ город бы зацвел буквально в течении месяца. Обратите внимание, насколько он чистый и красивый. Но мы постоянно подвергаемся обстрелам. Есть проблемы с водоснабжением — над ним работает огромное количество людей. Есть по транспорту нюансы — но просто многие водители находятся на передовой, с оружием в руках. К нам сегодня приезжают врачи, строители, коммунальщики. Помощь нужна, и хотелось бы, чтобы это все быстрее прекратилось!».

Пересобирая Россию

Вечером в лобби отеля, наполненном атрибутикой и следами былой роскоши в стиле ампир, беседуем с председателем Общественной палаты Донецкой народной республики Александром Кофманом. Он генерирует смыслы и заполняет ими опустевшее культурное пространство новых республик. Недавно провел в Мариуполе крупнейший литературный фестиваль «Звезды над Донбассом». Обещает следующий сделать не литературным, а мультикультурным. Говорит о текущей ситуации резко, не сглаживая обороты.

— Обратите внимание, только в Донбассе поклонники Российской империи могут воевать в одном окопе с социалистами, плечом к плечу. Только здесь болельщики, фанаты всех футбольных клубов России, объединились в один батальон. Это очень о многом говорит. А на культурном фронте писатели-фантасты сначала объединились с представителями «большой литературы», что раньше было практически невозможно. Потом питерская школа объединилась с московской и екатеринбургской, что тоже было невозможно. Потом к нам присоединились поэты и художники. Донбасс пересобирает Россию. И я считаю, что у нас это получается, — делится с нами Кофман. 

Спрашиваю, чем в культурном плане обычный регион России может помочь Донбассу?

— Во-первых, по всем регионам России собираются книги, в огромном количестве приходят на Донбасс, они распределяются по библиотекам. Во-вторых, сюда приезжают исполнители со всех регионов. Плюс театры России принимают наши коллективы с огромным удовольствием. И Донецкий драматический театр, и театр оперы и балета ездят с гастролями по всей России.Происходит интеграция. Донбасс всегда был русским, и насаждать здесь русскую культуру нет необходимости. Но, может быть, что-то мы в культурном плане сможем дать и России. Хотелось бы в это верить.

Дрон, который я разбил

Утром выезжаем за пределы города. На Донецком направлении заехали в центр подготовки операторов беспилотных систем. Место особенное, снаружи не снимали вообще. Внутри, в подвальном помещении, на фоне обезличенных кирпичных стен — можно. Выглядит центр как обычная мастерская по ремонту коптеров: светодиодная подсветка над рабочим местом инструктора, куча разобранных дронов, запчасти, компьютеры, шлейфы, блоки аккумуляторов, очки и джойстики. Здесь молодые парни без знаков отличия готовят смертоносные машинки, которые чуть позже улетят в один конец, в сторону фронтовой линии. А еще здесь обучают операторов, и это самый сложный и ценный ресурс в нынешние времена.

Обучение операторов начинается с компьютерной симуляции

Обучают сначала на компьютерном симуляторе. Все как в жизни, управляешь полетом при помощи джойстика, но картинка на экране, в рамках симуляции есть миллион шансов на ошибки — чего не будет в реальной жизни. Попробовали поднять коптер в этой программе. Стало понятно — все очень непросто, он резко реагирует на нажатия «стиков» (так называют органы управления у современных джойстиков), стремительно разгоняется и так же быстро теряет высоту, нужно одновременно контролировать несколько плоскостей, работать двумя руками и еще думать, анализировать ситуацию! 

У меня есть небольшой опыт управления гражданскими квадрокоптерами из семейства DJI. Так вот, он при управлении fpv-дроном скорее мешает, чем помогает! Маленький камикадзе не подсказывает своему оператору ничего, требует постоянного внимания и контроля. 

«Пойдем, попробуешь подержать в воздухе наш учебный дрон», — говорит после получасового тренинга мне инструктор, молодой парнишка, больше похожий на кибер-спортсмена, чем на бойца вооруженных сил. Выходим во двор. Надеваю очки и теперь уже воспринимаю окружающую картинку электронными глазами коптера. Очень странно видеть себя со стороны. Инструктор, когда управляет дроном,сидит в неестественной позе, пригнувшись, сгорбив спину и почти зависнув корпусом над коленями. Такой вот киберпанк, и он уже наступил! 

Заводим двигатели. В руках чувствую вес джойстика, управлять приходится «на ощупь». Никаких подсказок на экране нет, становится понятно, что главная сложность в работе такими системами даже не научиться ими управлять — это умение приходит практически к любому в течении нескольких недель. Самое сложное — научиться позиционировать себя, считывать ландшафт и ориентироваться в пространстве, которое представляет из себя зеленый ковер с коробками зданий внизу и бездонное голубое небо вверху. Эти две координаты, кстати, постоянно меняются местами. Начинает немного кружиться голова, рука дрожит, тяну стик, отвечающий за скорость вращения винтов, слишком сильно на себя и дрон резко взмывает вверх. Паника! Инструктор пытается перехватить управление над заходящим в пике квадрокоптером, тот врезается в крышу ближайшего здания и падает на землю. Ваш полет закончен! Как и карьера оператора…

Легкие, быстрые, смертоносные fpv-дроны

С ужасом снимаю очки, ребята вокруг смеются: не переживай, на то они и учебные машинки! Падать приходится часто. Находим дрон в траве, осматриваем: на удивление мало пострадал после такой катастрофы. 

«Очень живучие, легкие, — объясняет инструктор. — Заменить винты и снова в полет!». Местная сторожевая собака с позывным «Сосиска» смотрит на меня осуждающе. Да я и сам переживаю. Ситуацию скрашивает тот факт, что приехали мы в центр не с пустыми руками: благодаря волонтерскому батальону «Тыловые крысы» парк дронов учебного центра пополнился на 10 современных, готовых к полетам коптеров, а также баллистический шлем и бронежилет для оператора (ребятам часто приходится выходить по заданиям на передовую линию). Важно понимать, что сегодня запрос на такие системы со стороны воюющих подразделений — огромный. И волонтерские организации стали серьезным подспорьем в деле снабжения дронами, комплектующими и компьютерами для обучения операторов.

Американец на подхвате

Трофейного американца с говорящим позывным «Батя» и тактическим номером 123 обнаруживаем в окрестностях Донецка. Битый, крашеный еще в Ираке или Афганистане. С пробегом по Донбассу. 1968 или чуть позже года выпуска. Возил 8 солдат ВСУ и механика-водителя, пока не попал в ловушку из грязи, потом получил выстрел РПГ прямиком в десантное отделение и сдался в плен бойцам 1-й гвардейской мотострелковой бригады. Теперь этот бронетранспортер М113 служит в армии РФ, правда на подхвате. Серьезных задач ему не доверяют: тяжелый, неповоротливый, капризный по сравнению с отечественными БМПшками. А позывной ему достался от бойца, который его и затрофеил.

Трофейный бронетранспортнер на ходу, но серьезных задач ему уже не доверят

Американца нам показывают в расположении ремонтной базы 1-й мотострелковой бригады имени великого князя Владимира. Это бывший добровольческий корпус ДНР, сейчас он влился в структуру министерства обороны РФ. Рембаза — место где приводят в порядок технику, пострадавшую во время боевых действий. Сделать это нужно быстро и качественно, машины постоянно требуются на передовой. Мы видим несколько отечественных БМП, БТР и трофейную технику с пиксельным окрасом. Над частями двигателей, раскуроченными корпусами, боевыми отделениями склонились мужики — морщинистые, неприветливые, вымазанные по локти в машинном масле. Это люди без возраста: может быть 30, а может и 50. Зато они голыми руками способны сотворить чудо и заставить вновь биться сердце стального монстра. Среди технарей выделяется подтянутая фигура в мультикаме. Высокий, худой мужик в бейсболке стоит на корпусе БМП и внимательно смотрит, как производят демонтаж двигателя. Позывной «Узбек», механик водитель одного из подразделений бригады. БМПшка — его. Он сам пригоняет ее на рембазу если требуется обслуживание. Почти все работы делает своими руками, хотя по должностной инструкции — не обязан. Что не умеет сам — осваивает здесь, в процессе ремонта. Видно, что человек живет вместе со своей машиной. И она его не подводит — вытаскивает из опасных ситуаций.

Техника на рембазе у бригады еще советского образца. Машины надежные, неприхотливые, минимум электроники — зато ремонтопригодные! Есть примеры, когда БМП пересобирали из запчастей и агрегатов, снятых с других машин, несколько раз и снова отправляли в бой. Главный враг для брони — мины. Страшно смотреть на последствия подрыва — металл как пластилиновый — вспучило, обожгло и и перекрутило. Понимаешь, что вот прямо здесь оборвалась человеческая жизнь.

Технари рембазы буквально пересобирают двигатель бронетранспортера

Мастера на рембазу попадают чаще всего с опытом. Это механики с заводов, слесари автомастерских, электрики. Про одного такого мужика заместитель командира бригады по техническому обеспечению говорит с улыбкой: пришел к нам электрик-высокоточник, допуски максимальные, на заводе налаживал энергетику. Залез в первый поврежденный бронетранспортер проводку менять, вылезает и говорить: и что мне с этими «соплями» делать? Тут проводочки тоньше мизинца, а у меня на производстве были с кулак в сечении… Но разобрался быстро, сейчас любую приборную панель может оживить. Своими руками собрал практически заводской стенд для проверки электрооборудования: все аккуратно, по-военному, в защищенном корпусе.

Ремонтники 1-й бригады — те еще кулибины. Война вообще подталкивает конструкторскую мысль, и чем ближе к передовой, тем чаще приходится изобретать. Сейчас бойцы озабочены противодроновой защитой техники. Мастерят своими руками приборы, которые будут слепить дроны лазером, ставят «глушилки» радиочастот на машины. Говорят так: мы к любой ситуации найдем свое решение, главное что у людей руки из правильного места растут!

Когда броня — народная

В самом центре Донецка нам показывают удивительную штуку. На вид — обычный туристический коврик. А в реальности — мобильный бронещит/бронеодеяло, весом около 3 кг. Спасает от попадания осколков.Очень нужен снайперам — так как может применяться и для защиты и просто чтобы с комфортом расположиться на позиции. Изготовлен прямо в Донецке. В историческом центре, в одном из подвалов расположилось уникальное производство с говорящим названием «Народная броня». Здесь шьют практически весь спектр средств индивидуальной защиты для нужд армии. Разнообразные бронежилеты, защитные манжеты, модули для паха и предплечий, подсумки, пончо… вот лишь малая часть всего что могут изготовить местные мастера. Ткани, фурнитура, даже материалы для баллистических пакетов — все отечественное или вообще местного производства.

Такой вот коврик раскладывается в рост человека и может прикрыть от осколков и битого кирпича

На пороге предприятия встречает руководитель — Михаил. Молодой человек совершенно греческой наружности очень серьезно интересуется какие вопросы будем ему задавать. Отвечает тоже обстоятельно, с паузой на подумать. Видно, что к пошиву снаряжения здесь относятся очень серьезно. По словам Михаила, постоянно получают обратную связь от бойцов, модернизируют и улучшают изделия. Выполняют и спецзаказы — от необычной экипировки для специализированных подразделений, до пластиковых щупов для разминирования. 

Спускаемся внутрь — помещение напоминает мастерскую Тони Старка в «Железном человеке»: жужжат 3D- принтеры размером с холодильник. На полуростовых манекенах — элементы бронезащиты. Кругом какие-то верстаки, столы для нарезки ткани, компьютеры… А начинали ребята несколько лет назад с производства медицинского оборудования. Но как только возникла жизненная необходимость в бронежилетах для фронта — перепрофилировали компанию и сейчас у них просто нет отбоя от заказчиков. За броней обращаются не только с донецкого направления, запросы приходят со всей России. Вот, что значит импортозамещение в кризисных условиях!

Бронезащита на все случаи жизни: и для военных, и для гражданских, и для собак

Интересно, что шьют здесь не только для солдат. Нам показали защитные жилеты для гражданских служб: пожарных, спасателей, работников коммунального хозяйства и даже железнодорожников. Отличаются от армейских такие бронежилеты весом, эргономичным покроем и отсутствием массивных плит. Такие жилеты должны спасать прежде всего от осколков, именно они стали настоящим бичом коммунальщиков на освобожденных территориях. Противник часто применяет тактику повторных ударов — ракеты и снаряды прилетают, когда аварийные службы начинают устранять пожар или работают на завалах.

А еще, кроме бронежилетов, донецкие мастера шьют защиту для четвероногих бойцов — служебных собак! Комплект на фото предназначается для пса по кличке Бандит из одноименного подразделения, хотя иногда его зовут «товарищ Полковник».

Медицинские десантники

На момент написания материала врачи из Архангельска уже вернулись на родину. Но мы, приехав с волонтерской миссией в Донецк, встретили земляков там, в работе. Одно из первых место, где побывали в столице ДНР — это пункт размещения архангельского медицинского десанта. В мае 19 врачей приехали на месяц в столицу ДНР для проведения детской диспансеризации. Полный медосмотр детского населения в Донецкой и Луганской Народных Республиках до конца текущего учебного года поручил провести Владимир Путин. И, судя по всему, это поручение будет выполнено.

Временная «база» наших медиков располагалась в одном из «тревожных» районов Донецка. Тут нужно понимать, что донецкая тревожность и наша — две большие разницы. Над городом гремит постоянно, и никто не обращает на это внимания. Люди занимаются своими делами, живут обычной жизнью. Ну или не совсем обычной…

Подъезжаем к двухэтажному кирпичному зданию за металлическим забором — это корпус одного из местных больничных стационаров. Паркуем наш «Патриот». Первое что видим — микроавтобус с гербом Поморья и родными 29-ми номерами. На улице женщины в тапочках разговаривают по телефону под цветущими каштанами. Нас встречает главврач второй городской поликлиники Архангельска Дмитрий Шабуняев: здоровенный, улыбающийся. Он больше похож на военного, чем медика. Впрочем, за спиной у него работа военным врачем, и это сказывается.

Поднимаемся по узкой лестнице на второй этаж. Архангельским врачам отдали в распоряжение все здание и это очень удобно, признается Дмитрий Шабуняев. Десант у медицинских работников уже второй. Первый раз они работали в Новоазовском районе, и там условия проживания были гораздо жестче. Здесь — как в дружном общежитии. Своя кухонная зона с плитами, бывшие больничные палаты переоборудованы в «номера». В коридоре стоят бочки с водой — в Донецке даже в медучредениях воду подают раз в три дня. Мыться приходиться «в тазиках».

— Да, бомбят здесь каждый день, постоянно. Звучит, будто гроза. Нескончаемая. Начинается рано утром и заканчивается поздно ночью. Но если соблюдать минимальные требования осторожности, то в принципе все контролируемо, — рассказывает Шабуняев. 

Видно, что у него все под контролем, вплоть до толщины стен общежития (сказал что при такой попадания снарядов не страшны, выдержат). Видя эту уверенность, разбавленную заботой и легким юмором, женский коллектив беспрекословно слушает своего улыбчивого главнокомандующего. 

— Например, запрещаю всем гулять по улицам. Даже если необходимо пойти в магазин, собираемся после работы, садимся в автобус и все вместе едем в относительно безопасный район города, — заканчивает рассказ главврач.

Работа с карточками продолжается поздним вечером

В столовой зоне шумно: врачи разбились по парам и склонились над медицинскими карточками. Это — «домашняя работа», документы на пациентов заполняют по вечерам, в свободное от приема время. Медики вносят все данные о маленьких пациентах в специальную информационную систему для качественного анализа и составления индивидуального плана лечения. В дальнейшем информация передается в федеральный Минздрав.

Как же компьютеризация, спрашиваю командира врачебного десанта? Он смеется: вчера снаряд прилетел в местную подстанцию, и в амбулатории, где мы проводим прием детей, полностью вырубило свет. И показывает в телефоне как выглядел прием врачей без электричества. На кадрах: окулист в полутемной комнате стоит у плаката с буквами, подсвечивает стену фонариком своего смартфона, а ребенок старательно читает «Ш, Б, Н….».

Мы здесь нужны!

В отличии от коммуникабельного главврача, разговорить женщин из медицинской команды очень сложно. За улыбками видна тревога — все они оставили дома, на Севере, семьи, детей, близких родственников. И конечно, им по-человечески страшно в этой прифронтовой полосе.

«Мы нормальные люди, мы боимся, — делится детский хирург, уролог-андролог Ирина Ковтырева. — Но смотрим на окружающих, на местных жителей, и понимаем — это все переносимо. К нам подходят на приеме и говорят — большое спасибо, что вы приехали. Если бы они не нуждались в нас, не было бы такого количества детей на приеме. Мы здесь нужны. Представляете — дети нам объясняют, что за хлопки за окном. Вот, это наши стреляют, а это уже нет»…

врач-педиатр Ирина Бобрецова

«Детишки здесь замечательные, даются посмотреть спокойно, отзывчивые, вежливые. Благодарят нас. От архангельских особо не отличаются. С родителями общий язык находим. Родители такие же, они переживают за своих детей. Задаю вопросы о здоровье, благодарят, что мы приехали. Пока не оказались на месте, представить было невозможно, что тут будет на самом деле. А звуки — говорим себе, что это где-то гром. И работаем дальше», — рассказывает педиатр Ирина Бобрецова. В палате, где мы с ней разговариваем, на тумбочке среди документов лежит иконка и молитвенник.

Следующим утром едем на прием. Амбулатория, в которой работают с детьми архангельские врачи, находится в другой части города. На входе у стола с регистрацией выстраивается очередь. Родители ведут детей на прием целыми классами. За рабочую смену наши медики успевают принять до 300 ребятишек. Всех смотрят узкие специалисты. Врачи привезли с собой все необходимое, включая даже некоторое оборудование (например, аппарат УЗИ или приборы для ЭКГ). Мамочки (а в основном с детишками приходят они) переходят с «бегунками» от кабинета к кабинету. Переживают: успеют ли обойти всех, правильно ли заполнили документы.

Для малышей медицинский осмотр — это еще и возможность пообщаться

«У врачей, к сожалению, редко бываем, из-за обстрелов приходится сидеть дома, — рассказывает мама Екатерина Балбекова. Она привела на прием двух детей: Аню и Даню. А еще трое ждут ее дома. Многодетные семьи здесь очень частое явление! — «Поэтому очень рады, что врачи приехали, появились возможность деток показать. Конечно, тяжело, но мы подождем, справимся. Самое важное — мы вернулись домой, в Россию. Мы этого ждали этого восемь лет».

— Стой, куда?! Иди сюда! , — поднимает голос одна из мамочек на своего малыша. Тот вырвался из рук и уверенным шагом бросился в самую гущу детишек. Лезет обниматься к каждому. И вдруг пронзает мысль: эти дети всю свою жизнь почти не выходят из дома. Обучение в Донецке проходит дистанционно. Даже во двор погулять не каждого малыша родители отпустят. И вот здесь, на приеме, они смогли увидеть сверстников, и рады этому. Счастливы просто обнять друг друга и пообщаться! Представляете?

Напомним, что в нашем специальном разделе «Донбасс глазами северян», собраны авторские тексты журналистов из поездки на территории ДНР и ЛНР в мае этого года.

Как живет город-призрак Северодонец и зачем люди берут отпуска, чтобы приехать сюда волонтером.

Посёлок Кременная. До фронта считанные километры. Почему сюда не пускают девушек-волонтеров и как храм превратился в гуманитарный центр.

Посёлок Новоайдар. Зачем волонтеру пистолет, а генерал гуманитарных войск собирает детские куклы-обереги.

Луганск.Почему тут как на линии фронта, хоть и в тылу, и что общего между Луганском и Архангельском.