Драмтеатр послал Архангельску «Грозу», чтобы зрители чувствовали

Эта постановка с первых дней осени позиционировалась как главная премьера театрального полусезона. Тем более, что поставил её главный режиссёр драмтеатра Андрей Тимошенко. И хотя она с академической точностью воспроизводит реплики и сюжет произведения Александра Островского, думается, что сам режиссёр в первую очередь стремился не к пересказу и без того известной зрителю со школы истории.

Постановку Андрея Тимошенко можно отнести к современному классическому театру. В первые минуты кажется, что архангельский драмтеатр не далеко ушёл от того, как играли в московском Малом театре в 1859 году. Но чем дальше, тем яснее: этот спектакль — не историческая реконструкция, а нечто совершенно самобытное и, несмотря на весь свой классический подход, очень современное.

Раскачивать лодку

Говоря о новаторстве постановки, никак нельзя забыть о декорациях спектакля, у которых по сравнению с предыдущими, весьма аскетичными, премьерами сезона прибавилось масштаба и размаха. 

Сцена выстлана стругаными досками, заставлена лодками с прорехами в бортах, мешками ячменя (на весь спектакль ушло полтонны зерна). Всё это пошло в дело: с лодками актёры исполняли трюки на грани акробатических, а ячменём Катерина и Борис «поливали» друг друга, застыв в лучах чистого белого света. 

На задворках сцены стоит исполин — перевёрнутый корабль, который заменяет жителям города Калинова алтарь церкви. По словам Андрея Тимошенко, эта конструкция — аллегория на Ноев ковчег. Впрочем, список интерпретаций можно и продолжить. Заходя в него, герои Островского словно оказываются в брюхе кита, — как Пиноккио в сказке Карло Коллоди. Правда, более, чем на лодку, декорация похожа на скелет левиафана, хотя при такой трактовке символика кардинально меняется: от спасения — до гибели.

Декорационное оформление спектакля настолько массивно и самобытно, что на одной лишь сцене ему тесно, оно узурпирует пространство зрительного зала: в центральном проходе, нависая над самыми выгодными местами в партере пролегает деревянный мост. По нему жители Калинова с шумом спускаются, поднимаются и скрываются с глаз зрителей. Именно по этому мосту свои последние шаги к обрыву делает Катерина.

Вся театральная рать

Если первые премьеры сезона были сделаны весьма бюджетно, лаконично и по-спартански  — вот в «Блогере», например, одна только кровать да великолепная игра Ивана Братушева! — то уж для «Грозы» драмтеатр созвал всю президентскую рать: в постановке задействована практически вся труппа целиком, а, кроме того, — к работе над ней привлекли столичных мастеров. 

Костюмы героям Островского сшила главный художник театра драмы и комедии «ФЭСТ» Ирина Титоренко. Особенно запоминающиеся образы художник создала для двух Кабановых — свекрови и невестки. Купчиху она облачила в роскошное терракотовое красное платье, которое недвусмысленно говорит, кто в Калинове главный. Очень нежным получился последний наряд Катерины: белый цвет напоминает о формулировке «Луч света в тёмном царстве», а разность фактур наряда добавляют ему характера. 

Интересным получился и образ купчины-самодура Дикого: в его богатой шубе, уж слишком буквальной для для такого персонажа, сквозит ирония художника.

 Художник по свету театра «Сатирикон» Андрей Ребров покрыл пространство сцены скользящим светом холодных оттенков, а раскладывать поволжские песни на несколько голосов актёров научил хормейстер Олег Щукин.

Всё о тебе, грешный человече!

Песни, которые за несколько месяцев безукоризненно научились петь актёры драмтеатра, в постановке служат проводниками режиссёрской мысли и эмоциональными передатчиками. Интересно, что духовная песня Псковской области «Закатилось красное солнце», которую в финале поют жители Калинова, и мелодически, и по тексту перекликается с «Грешным человече», которую в «Блогере» Поприщину напевает панночка. 

Эти слова о грешном человеке красной нитью связывают, казалось бы, два совершенно разных спектакля, дают понять, что они в репертуаре театра находятся не обособленно, а переходят друг в друга, как сообщающиеся сосуды. Как сказал журналистам ИА «Регион 29» после премьеры директор театра Сергей Самодов, такая концептуальная спайка превращает спектакли сезона в своего рода хороший сериал, который на протяжении нескольких серий развивает одну и ту же идею. 

Тема одиночества для «Грозы» так же актуальна. Об Андрей Тимошенко говорил ещё в интервью «Правде Севера». Разве не одиночество в конечном итоге толкнуло Катерину на измену постылому мужу, а затем — в Волгу? Разве не оно же заставляет Кабанову, чувствующую, что материнская власть утекает у неё из пальцев, тиранить сына и невестку? Но в «Грозе» тема одиночества идёт рука об руку с мотивом греха. Ведь как изобретатель Кулигин не бьётся, а калиновцы всё равно продолжают считать грозу расплатой за грехи, наказанием.

— Гроза-то нам в наказание посылается,  чтобы мы чувствовали! — говорит Дикой, и при всей ненаучности его суждений с ним так и хочется согласиться.

Краски и полутона

Но всё же в первую очередь живым спектакль делают не раскачивающиеся лодки, не поволжские песни и не деревянный велосипед Кулигина, а игра актёров. 

И в первую очередь — исполнительницы главной роли Нины Няниковой. В её Катерине сплелись и девичья нежность, и женская сила, и ребяческая резвость. Кажется, что её к роли молодой Кабановой располагает всё: даже звучный, чуть более низкий, чем привычно для молодой женщины, голос. Ведь Катерина, она такая: живая, бойкая, — птица вольная, которая, попав из неги материнского дома в матриархат Кабанихи, совсем сникла.

Одни из самых удачных сцен для Нины Няниковой — это та, где Катерина сетует на то, что деток у неё нет, и финальная — когда, отчаявшись, стоя на дальнем конце моста, кричит: «Друг мой! Радость моя! Прощай!».

Старшая Кабанова, Марфа Игнатьевна, которую сыграла Гульсина Гусева, в постановке занимает традиционную позицию — антипода Катерины: у невестки — молитвы и песни, у неё — вой по «Домострою». Роль калиновского матриарха Гусева исполняет мощно, сильно: этакая кого угодно в могилу сведёт! Единственное, что образ, созданный актрисой, при всей яркости, не имеет полутонов. Гульсина Гусева сыграла её, как отрубила: почти не дала своей героине шанса показать себя другой: несчастной, слабой… Хотя то, что она одинока, у зрителя сомнения не вызывает: после гибели Катерины она остаётся на сцене совсем одна.

А кто добавил новых красок своему персонажу, так это Мария Беднарчик — Варваре. Беднарчик сделала сноху Катерины такой роковой, что невольно начинает казаться, что Варя — не просто легкомысленница, не просто девочка, желающая успеть погулять, пока ещё можно, а соблазнительница, которая сознательно толкнула подругу на грех: то ли из прихоти, то ли из зависти, то ли из злобы, а то ли из-за того, что сама она себе позволяет много больше. В отличие от Катерины Варвара идёт на осознанный бунт и не боится довести его до конца. Ясно одно: после этой роли, и двух предыдущих в «Победительнице», очень хочется увидеть Марию Беднарчик в главной роли.

Точно так же, как небесная гроза заставляет чувствовать жителей Калинова, «Гроза» Андрея Тимошенко заставляет чувствовать зрителя: кого — слёзы, кого — переосмысление самого себя, кого — путешествие… Но, в любом случае, — совершенно новый эмоциональный опыт.