информационное
Фото Артёма Келарева.
Совсем недавно на «Европейской весне» в Архангельске, которая из-за переноса превратилась в «Осень», один питерский независимый театр уже играл страшный спектакль о жизни семьи с детьми в убежище во время Второй мировой войны.
Тогда это была «Магда» «Плохого театра»: семья была — Геббельсы, а убежище — бункер Гитлера. Сегодня уже другой питерский «негос» — театр «ЦЕХЪ» — привёз на фестиваль спектакль о двух еврейских семьях, укрывшихся от нацистского террора в тайном убежище в доме в Амстердаме. Имя первому спектаклю дала первая леди Третьего Рейха Магда Геббельс, второму — Анна Франк, девочка, которая умерла от тифа в лагере Берген-Бельзен, девочка, чей дневник стал важнейшим документом Холокоста.
Эти спектакли многое роднит не только в тематическом плане — тут речь даже не столько о времени действия, сколько об одиночестве, отсутствии завтра и времени, украденном у детей, — но и в художественном отношении: чернейшая чернота камерных чёрных кабинетов, жёсткий резкий свет и графичная игра теней на стенах, одновременно психологически точное, но и остро-игровое существование артистов.
У каждого из артистов есть что-то белое у лица: воротник у Анны, тюрбан у её мамы, — чтобы светлое пятно выхватывало лица артистов из практически полного мрака. Кстати, ближе к финалу и Анна, и мама, свои осветляющие детали гардероба снимут.
На сцене — стул. На нём в окружении пюпитров — скоро тут каждый будет петь себе будущий реквием, — сидит Анна, которой не будет (Анна Щетинина). То, что не будет — не будет мужа, двух дочек, трёх повестей и одного романа, — Анна и сама знает, но резкий свет прожектора в лицо, как на гестаповском допросе, заставляет её осечься и признать вслух, что 27 лет ей никогда не исполнится.
Знает это и молодой человек в худи — Рассказчик, который держит перед глазами личное дело и зачитывает хроникальные пророчества из папки. Часто в фильмах, основанных на реальных событиях, в финале мелькают титры: «был реабилитирован посмертно», «власти так и не признали, что произошла катастрофа», «они были вместе до самого конца». В спектакле такие реплики-титры не дожидаются финала: они звучат почти в каждом мирном, насколько это возможно в убежище, мгновении.
Рассказчик сидит у шкафа с множеством отделений. Под такой шкаф с документами был замаскирован вход в убежище в задней части дома на набережной Принсенграхт-263 в Амстердаме, где два года провели два еврейских семейства.
Этот шкаф во всех смыслах служит средством коммуникации. Буквально — точкой входа. Из-за шкафа впервые раздаётся голос матери Анны — не её реплики, зачитанные из досье, а её голос, — так что Франки и Ван Дааны, действительно, появляются практически из-за шкафа. Из одного его отделеньица Рассказчик буквально выволочет потом, как мешок, последнего обитальца убежища — доктора Дюсселя (Виктор Бугаков). Жёлтая звезда на его пиджаке — единственное пятно света в чёрно-белом пространстве спектакля.
Через шкаф же происходит контакт с неотвратимым трагическим будущим. Открываются дверцы, и что-то вечно льётся, бьётся и рассыпается, — сплошные плохие приметы. Из шкафа рассказчик достанет проигрыватель, и на пластинке будет крутится обгорелый детский ботиночек. Парень не произнесёт ни единого слова, но не смотреть в его сторону в этот момент будет просто невозможно.
В спектакле трагическое противоречие между мечтой о будущем и отсутствием этого самого будущего переплетается с бытовым, временами даже комическим конфликтом двух укрывшихся в убежище семейств — Франков и ван Даанов. Вторые шумно появляются как раз после того, как Отто Франк строго-настрого запрещает шуметь.
Ещё одним лейтмотивом спектакля становится взросление Анны, которой не будет. Вся суть созревания умещается практически в одной сцене. Анна поднимает руки, платье задирается, обнажая краешек белых панталонов, и девочка его со стыдливым ужасом одёргивает. Так, что начинает казаться, будто героиня видит на белой ткани незаметные для зрителя капли крови. Или, нет, и физиология тут не причём: просто платье стала велико. И очень важно, что именно старшая сестра Марго помогает его расшить и снимает с её шеи девичий воротничок-гюйс, обнажая взрослый вырез каре.
Всё заканчивается не арестом, не концлагерем и тем более не смертью от тифа, — не тем, что будет. Повзрослевшая Анна, которой не будет, будто сама дописывает финал своей истории, придумывая поцелуй между волосами, щекой и ухом. А Рассказчик в это время открывает центральную дверцу шкафа, за которой оказывается печка. Но рукописи не горят.
Цеховая солидарность и документальная правда
«ЦЕХЪ» стал очередным театром, с которым Архангельск познакомился благодаря «Европейской весне». И мы воспользовались возможностью пообщаться с его артистом Павлом Платоновым, который в «Анне Франк» сыграл Германа ван Даана.
Восемь лет назад труппа театра собралась из выпускников актёрско-режиссёрского курса Анатолия Праудина в бывшей петербургской театральной академии, нынешнем Российском государственном институте сценических искусств. Хотя Павел Платонов — не «праудинец», и в «Анну Франк» ввёлся несколько позже.
— В 2004 году я закончил мастерскую Владимира Викторовича Петрова (театральный режиссёр и педагог, — ред), это был его последний курс. Долгое время был в свободном плавании, а потом меня пригласили в «ЦЕХЪ» — сначала в спектакль «Нос» по Гоголю, потом и в «Анну Франк». Мне просто позвонили за час до репетиции и попросили: «Приезжай!». И меня как-то очень быстро приняли. Ася Волошина писала эту пьесу как музыкальное произведение, и я очень надеюсь, что у нас получилось это сделать.
Павел Платонов.Сейчас «ЦЕХЪ» располагается в бывшей котельной Чкаловских бань в Петроградском районе Санкт-Петербурга. В репертуаре театра и Чехов, и Гоголь, и современная документальная пьеса, и даже уличные спектакли — например, «Апрель» по творчеству Виктора Цоя.
— Виктор Бугаков, который в «Анне Франк» играет Дюсселя, — ещё и режиссёр, он настоящий фанат Гоголя, — рассказал Павел Платонов. — У нас два спектакля по Гоголю — «Нос» и «Игроки».
Совместно с экспериментальной сценой театра-фестиваля «Балтийский дом» под руководством Анатолия Праудина «ЦЕХЪ» выпустил документальную трилогию «Одиссея», посвящённую теме «Человек и война». На его площадке идут первая и третья части трилогии — «Донецк. Вторая площадка» и «Сектор Газа». Во время работы над первой частью Анатолий Праудин, артист театра «ЦЕХЪ» Иван Решетняков и художник Игорь Каневский зимовали на Донбассе, в рабочем посёлке, по которому проходит линия фронта. Третья часть была создана по следам пребывания Праудина, Каневского и Виктора Бугакова в израильском кибуце Нир-Ицхак на границе с Сектором Газа.