информационное
Фото Александра ЕрмолинаПорой у некоторых читателей ИА «Регион 29», да и у самих сотрудников редакции появляются необычные и даже странные вопросы, связанные с исследованием Арктики, её прошлым, настоящим и будущим: «Зачем необходимо систематически исследовать Арктику? В чём основные различия арктических экспедиций прошлого и настоящего? Почему мы так часто вспоминаем одних исследователей Арктики, но одновременно забываем о других? Почему в отношении отдельных исследователей Северного Полюса у общества сложился негативный образ, несмотря на их заслуги? Кем были первые женщины в Арктике? Какие мифы таит в себе эта территория?»
Чтобы пролить свет на эти и другие вопросы, а также расширить спектр наших знаний о регионе и его судьбах, мы запускаем специальную авторскую рубрику «Смыслы Арктики». В ней мы попытаемся провести своеобразное «исследование исследователей» Арктики, вывести некоторую рамку смыслов о современности региона и взаимосвязи нашего времени с историческими процессами прошлого.
Первым спикером, с которым мы решили побеседовать, стал Александр Сабуров, директор Института стратегического развития Арктики САФУ, руководитель экспедиции Арктического плавучего университета. В беседе с Александром Сабуровым мы попытались получить ответы на первые два вопроса и, кажется, у нас получилось сделать определённые выводы.
Общение проходило на территории главного корпуса САФУ, в кабинете, где всё буквально пропитано духом Арктики: новенькие спасательные жилеты, штабеля походных рюкзаков. На стене карта России и портрет великого полярного исследователя Руаля Амундсена, рядом с которым расположились большие оленьи рога и изображение ледокола. Всё здесь заряжено на путешествия и исследования, всё здесь пропитано Севером. Идеальное место, где пересекаются история и современность Арктики.
Александр Сабуров— Александр Алексеевич, чем занимаетесь вы и ваш институт?
— Самая видимая часть деятельности нашего института — организация научно-образовательных экспедиций Арктического плавучего университета. Лично я этим занимаюсь с 2017 года. Мы организуем экспедиции от их самого начала — поиска финансирования, получения необходимых разрешений, которых довольно много, заканчивая отбором команды учёных и студентов со всей России. Ну и самая кропотливая часть работы — подготовка различных отчетов, научных и финансовых.
Помимо этого, наш институт занимается аналитической деятельностью как для руководства университета, так и для органов государственной власти в отношении развития Арктики. Все мы здесь — представители социально-гуманитарного направления, поэтому у нас есть научные проекты, посвящённые кадровой потребности, цифровизации сельских территорий Архангельской области и другим важным вопросам. Это довольно широкий спектр деятельности, связанный с Арктикой. Сам я, помимо этого, занимаюсь преподаванием, в том числе дисциплин, связанных с историей и современностью освоения Арктики.
— Кто и зачем исследовал Арктику? Кто продолжает это делать сегодня и зачем?
— Простого и однозначного ответа не будет. Конечно, напрашивается много параллелей в том смысле, что Виллем Баренц в конце XVI века погиб на Новой Земле в попытке найти морской путь из Европы в Китай. Переносимся спустя практически 420 лет от тех событий вперёд, и сегодня все вновь говорят, что Северный морской путь — это кратчайший морской путь из Европы в Азию и наоборот!
Сегодня ведутся обширные работы, чтобы этот путь оборудовать. Решается огромное количество вопросов. Мы не просто наносим на карту маршрут, с картой всё более или менее понятно. Наша цель как страны сегодня заключается в том, чтобы создать инфраструктуру, построить цифровые модели прогнозирования ледовой обстановки, создать атомный ледокольный флот, построить танкеры для сжиженного природного газа, чтобы перевозить добытые в Арктике природные ресурсы, создать спутниковую группировку для организации связи и гидрометеорологического обеспечения. Задач много, конечная цель одна.
То же самое мы можем сказать и о ресурсах. Как в Сибирь Российское государство конца XVI века продвигалось, начиная с походов Ермака за пушниной, которая в отдельные годы, по оценкам историков, приносила до 1/10 доходов отечественной казны. Сегодня Арктическая зона Российской Федерации за счёт своей обширной ресурсной базы даёт также около 10% ВВП. Это огромные деньги, которые касаются каждого из нас. В этом смысле Арктика близка нам и сегодня.
Конечно, изменились масштабы и сложность задач. Если сравнивать то, что было 500 лет назад, и то, что есть сегодня. Однако во многом конечные результаты, которые ожидаются в наше время от исследований и освоения Арктики, похожи.
Есть сегодня и изменения. То, чем занимается Арктический плавучий университет, то, о чём в Новое время даже не думали: изучение экосистем, их трансформация под воздействием климатических изменений, под давлением антропогенной нагрузки и так далее.
Баренц не изучал морской мусор, не искал какие-то новые виды микроорганизмов. Подобные экспедиции не занимались изучением динамики и популяции морских птиц, как это делает Арктический плавучий университет. Конечно, у нас много похожего, но в тоже время человечество и наша страна сильно продвинулись за эти столетия.
Современные исследователи — Арктический Плавучий Университет— Получается, что главное различие в том, что раньше не было систематического изучения Арктики? Когда оно началось? Какие события его ознаменовали?
— Да. Систематическое изучение Арктики. C большим количеством экспедиций, полярными станциями — впервые всё это появилось в 1920–1930-е годы в нашей стране, которая стала пионером по системному изучению полярных территорий. Об этом сегодня как-то мало говорят. Не многие об этом знают, но именно тогда значительные ресурсы вкладывались в развитие Северного морского пути. Были созданы десятки полярных станций от Земли Франца-Иосифа до острова Врангеля для того, чтобы лучше понимать, что происходит с ледовой обстановкой, с погодой.
Это была очень-очень важная веха в изучении всего региона, отличающая такой системный государственный подход от отдельных экспедиций прошлого, которые наносили на карту неизвестные земли в XVI, XVII, XVIII и XIX веках.
— Выходит, что всё это началось только в советские годы? А как же гонки на Северный Полюс? Как же экспедиции Седова, Брусилова и Русанова?
— Экспедиции Седова, Брусилова и Русанова — мы знаем о них много. Как-то так получилось, что они в советское время были очень популярны. Однако Седов, Брусилов, в меньшей степени Русанов — все они относятся к эпохе «героев-одиночек».
Кто спонсировал экспедицию Седова? Это делалось на частные средства. С Брусиловым ситуация та же самая. Эти исследования не были результатом систематической государственной политики, просто к 300-летию Дома Романовых Седов поставил себе цель дойти до Северного полюса. Возможно, что он действительно мог бы быть первым, кто действительно достиг Северного полюса из-за споров за звание первых между участниками экспедиций известной гонки на Северный полюс Роберта Пири и Фредерика Кука.
Даже великие экспедиции Нансена, в том числе известный дрейф на «Фраме», финансировались норвежским обществом и норвежским парламентом. Но все-таки мы не можем, ни в коем случае сказать, что это было системное изучение, накопление научных данных. Хотя никто ни в коем случае не умаляет их ценность, их нереальный вклад в наши познания о полярных регионах.
Самые первые научные организации, которые занимаются наукой в Арктике на постоянной основе это — 1920 год — «Северная научно-промысловая экспедиция». Сегодня это Арктический и Антарктический научно-исследовательский институт (ААНИИ). Тогда же, в 1921 году, была создана экспедиция, которая в дальнейшем стала организацией — Арктический плавучий морской научный институт «Плавморин». Он также действовал в нашей стране. До этого организаций, которые постоянно занимались бы научной деятельностью в таком масштабе — не было. Хотя у норвежцев проводились регулярные экспедиции на Шпицберген с 1906 года, но, пожалуй, они не достигли такого масштаба деятельности, как организации проводившие работу в нашей стране, которые исследовали практически всю Арктику.
А уже в 1930-е был создан «ГлавСевморпуть» — огромная организация, занимавшаяся освоением Арктики, в ведении которой находилась обширная сеть полярных станций. И такого грандиозного объёма деятельности ни одна другая страна в принципе по сегодняшний день не вела.
— А сколько учреждений такими исследованиями занимаются в России сегодня? Ваша организация ведь не одинока в этом процессе?
— Огромное количество организаций. Мы ни в коем случае не одни. В этом направлении работают институты Российской академии наук, от которых ходит большое количество экспедиций. Вся система Росгидромета вносит вклад в изучение региона.
На востоке страны исследования проводят в Якутске, Новосибирске, Томске, Красноярске. Из всех этих городов, от их университетов и научных институтов, ежегодно отправляются арктические экспедиции.
Существенный вклад в изучение сегодня делают частные организации, корпорации. Про них как-то не очень принято говорить, но одни из самых мощных исследовательских прикладных программ сегодня — у крупных корпораций, которые кормятся сами и кормят Россию за счёт Арктики. Все эти названия на слуху: «Роснефть», «Новатек», «Газпром», «Росатом», «Лукойл» и другие.
Это огромный объём исследований. Было большое количество попыток систематизировать все эти изыскания, но, наверное, сейчас нет смысла выстраивать какую-то единую систему, чтобы координировать все научные исследования Арктики. Это и невозможно. Это колоссальный объём информации, ведь это фактически все отрасли современной науки, сопряженные с Арктикой.
Проводится работа и за рубежом. Мы нисколько не умаляем их вклад и значение. Так, исследования сегодня проводятся Норвежским полярным институтом, Немецким институтом имени Альфреда Вегенера, заметного количества американских организаций. Но особенность российской Арктики заключается в том, что самая большая экономическая отдача делается от Арктики в России. Ну и площадь. Россия — это половина всей Арктики.
Сама география естественным образом стимулирует исследования Арктики в нашей стране в таких больших масштабах. Мысль очевидная, но часто люди даже не задумываются об этом.
Современные учёные делают вклад в фундаментальную и прикладную науку. Фото АПУ— Вот нам с Вами вроде бы понятен смысл такого масштаба исследований, но порой в Интернете встречаются комментарии в духе «Что там ещё можно изучать?», «Зачем и кому это вообще нужно?», «Почему бы не вложить деньги во что-то другое?». Как бы Вы наглядно объяснили важность всех проводимых сегодня исследований тем, кто критикует вашу деятельность, современные арктические походы и занимается ревизионизмом относительно экспедиций прошлого?
— Я бы выделил три основных ответа:
Первый — Арктика кормит нас всех. Это ресурсы и мы должны быть ответственными за территории, которыми управляем. Это очевидно. Без Арктики Россия была бы вынуждена закупать огромное количество ископаемых: никель, медь, металлы платиновой группы, которые практически все находятся в Арктике в мировом масштабе, апатит-нефелиновые руды, из которых делаются высококлассные удобрения, извлекаются компоненты взрывчатых веществ. Про нефть и газ я молчу — это совсем очевидно. Это и энергетика, и пластики. Без этого никуда. Золото, алмазы и тому подобное — всё это тоже в Арктике.
Разумеется, если ваша страна получает такую большую пользу и доход от Арктики, то мы должны знать всё, что в этом регионе происходит, должны нести ответственность за эти территории. Мы должны чётко знать, помимо того, что мы там что-то добываем, всё, что происходит в регионе, как наша деятельность влияет там на всё живое. Например, в Арктику ежегодно прилетает множество видов птиц со всего мира, где они проводят сезон гнездования. Если здесь что-то пойдёт не так, то это повлияет на экосистему России и всего мира в том числе.
Второй ответ — если бы у нас не было фундаментальной научной деятельности, а была бы только прикладная, которая даёт результаты здесь и сейчас, то мы бы с вами остались жить в первобытном обществе. Катали бы каменные колёса, да и то в лучшем случае.
Человеку свойственно раздвигать границы непознанного. Арктика по прежнему во многих отношениях не познана. Например, мы не знаем огромное количество микроорганизмов, которые здесь обитают. Без всех этих экспедиций было бы просто невозможно понять, что находится на дне Северного Ледовитого океана. Это не обязательно полезные ископаемые. Например, мы можем представить себе геологическую структуру дна, чтобы лучше понимать, как тектонические плиты двигаются и так далее. Примеров множество.
Все эти комплексные знания о Земле и Арктике как её части были бы невозможны без экспедиций, ведь другим способом туда попасть и провести натурные измерения просто невозможно. Ни одни спутниковые данные не дадут вам всей полноты этой информации, ни фотоловушки, ни дроны. Экспедиции нужны. Подобные вопросы звучат действительно странно, учитывая, что даже такие неарктические государства, как Китай, Япония, Южная Корея, сегодня вкладывают большие деньги в научное изучение Арктики, преимущественно как раз в фундаментальные работы. Во-первых, для них это и получение реального опыта работы в Арктическом регионе в перспективе того, что Северный морской путь может стать намного активнее и комфортнее. Во-вторых, существуют регионы глобального интереса, такие как Арктика, Антарктида и космос.
Любая уважающая себя держава, которая претендует на какое-то крупное влияние, стремится попасть туда, чтобы эти регионы изучить.
А в-третьих, любые глобальные изменения в Арктике также сказываются на этих странах, что повышает их интерес.
Третий момент — любые экспедиции в Арктику раздвигают границы возможностей человека. То, что делалось в XIX и ХХ веках тем же Нансеном, то, как он пересёк Гренландию на лыжах, — это казалось абсолютно немыслимым. Да и сегодня это поразительно, ведь абсолютному большинству людей это не под силу.
А ХХ век? Это абсолютно умопомрачительные экспедиции, такие как поход на лыжах до Северного полюса Дмитрия Шпаро. Были и невероятные экспедиции английских путешественников на лыжах к Антарктиде в условиях полярной ночи! Всё это что-то просто невероятное. Арктика раздвигает наши представления о возможностях человека. Это такое место, где можно испытать себя, как в каких-нибудь Гималаях. Арктика — это космос на Земле.
По поводу прошлого. За экспедициями Седова и Брусилова очень часто оказываются в тени, может, даже более значимые экспедиции. Мой любимый пример — Великая Северная экспедиция 1733–1743 годов, которая впервые нанесла северное побережье России на карту. До этого никто такого не делал. Экспедиция длилась десять лет, отняла огромное количество государственных денег, стоила жизней её участникам. Но кто сегодня скажет, что эти деньги были потрачены зря? Россия, как мощная империя, должна была понимать, что происходит вокруг, какими территориями она обладает, граничит ли она с Американскими штатами или нет.
Тогда многие тоже задавали подобные вопросы: «Зачем это нужно?» и «Зачем тратить такие огромные деньги?».
У Витуса Беринга было большое количество недоброжелателей при дворе, которые ставили ему палки в колёса, писали доносы и так далее. Сегодня никто не оспаривает значение этой экспедиции.
И, казалось бы, также экспедиция Седова, которая была проведена на частные деньги, она тоже за счёт того, что ей пришлось зазимовать на Новой Земле из-за позднего выхода, очень расширила наши представления о северной части Новой Земли. Участники экспедиции проводили там систематические гидрометеорологические наблюдения, нанесли на карту новые объекты.
Даже такие частные экспедиции были проведены совершенно не зря.
Фото АПУ— И напоследок вопрос о мотивации. Что ещё тянуло и тянет людей в Арктику? Не всегда ведь это исключительно меркантильные интересы, связанные исключительно с природными ресурсами. Может быть, есть что-то ещё? Романтика или престиж?
— Ну, ещё раз отметим тягу к неизведанному, непознанному. Выделим и жажду изучить пределы человеческих возможностей, которая особенно ярко проявилась в конце XIX — начале ХХ века, в период полярных гонок, захватывавших умы людей на фоне активного распространения идей социал-дарвинизма, когда считалось, что выживет только самый сильный, и насаждался культ сильного человека.
Конечно же, Арктика — это всегда элемент престижа. Та страна, которая может изучать Арктику — это страна, которая вызывает уважение на международной арене. Хотя престиж в этом списке я бы поставил на последнее место.
Арктика важна для российской экономики в первую очередь с точки зрения стратегических соображений.
Это первый и самый доступный для нашей страны выход в Мировой океан, потому что Балтика имеет узкие проливы, которые легко можно заблокировать. Тихий океан полегче, конечно, но тоже в большей степени контролируется нашим потенциальным соперником. Арктика за счёт льда, который здесь находится большую часть года, с учётом российских компетенций по работе в этом регионе, является важной территорией и с военной точки зрения. Здесь располагается Северный флот, стратегические силы сдерживания.
Здесь столько мотивов, далёких от каких-то романтических идеалов и престижа, что становится совершенно очевидно, почему в Арктике Россия должна быть, почему страна должна инвестировать сюда свои силы, ресурсы и время, — заключил руководитель экспедиции Арктического плавучего университета Александр Сабуров.
Во второй части нашей рубрики, которая выйдет через неделю, мы вместе с Александром Сабуровым поговорим о современных полярниках. Обсудим их образ жизни, общие черты и отличия от исследователей Северного морского пути прошлых лет. Также узнаем, как комплектуются современные исследовательские экспедиции и как простой житель России может попасть в Арктику.