информационное
Баркас «Белуха» прибывает в Архангельск
Первоначально карбас «Белуха» должен был выйти из Вологды, спуститься по рекам Сухона и Северная Двина до Белого моря. Возвратиться в Ярославль экипаж рассчитывал через Беломоро-балтийский канал, с прохождением по Онежскому озеру, Волго-Балтийскому каналу, озеру Белое и подойти к концу маршрута через Рыбинское водохранилище. Но этим амбициозным планам не было суждено сбыться. Пришлось «Лихим людям» завершить свой маршрут в Архангельске, в который судно прибыло в понедельник, 24 июля, вечером. ИА «Регион 29» поговорил с двумя оставшимися в Архангельске участниками экспедиции Петром Шихановым и капитаном судна «Белуха» Максимом Ледневым.
Максим Леднев и Петр Шиханов Максим Леднев — выходец из славного города Каргополя, а Петр Шиханов из Ярославля. Зная особенности местного колорита и интересные места, Максим решил продемонстрировать впервые приехавшему в Архангельск Петру главную этнографическую изюминку региона — музей Малые Корелы. По пути туда мы и начали свой разговор. Рассказывает капитан судна «Белуха» Максим Леднев.
Капитан судна «Белуха» Максим Леднев— Какое начало у этой истории? Почему вы решили заниматься реконструкцией?
— Изначально наш клуб занимался много чем. Я, например, выходец из ролевого движения, занимавшегося реконструкцией. В 2016 году мы построили первое судно, тогда мы занимались историей Руси XIII–XIV веков. Сделали ладью, строили у меня на родине в Каргополе, провели спуск по реке Онега. На другой год вышли на этой ладье в море, немного не дошли до Соловков. Так нас это увлечение и затянуло, стало интересно, появилась некоммерческая организация «Лихие люди» — клуб историко-культурных географических проектов. У нас нет фиксации на одном конкретном веке или стиле, мы занимаемся самыми разными проектами. Один из таких проектов назывался «Поморы», тогда мы строили большое судно, делали костюмы и вновь начали сплав. Но в тот раз мы не дошли до Архангельска по многим причинам, одной из которых стала пандемия. Так, впоследствии, появился проект небольшого шестиметрового судна «Белуха», построенного уже вне грантовых проектов — по зову сердца.
– Как появилось название «Лихие люди»?
— «Лихие люди» — это не про «лихие девяностые». В САФУ была книга Владимира Булатова «Русский Север», большой труд, многолетний. Там подробно рассказывается, как осваивался Русский Север, как осваивалась Сибирь, как «за камень ходили», про Мангезею «цареву вотчину златокипящую». Осваивалась эта земля лихими людьми — беглыми, каторжниками, искателями лучшей доли, авантюристами, казаками. Теми, кто ходил на дальние рубежи, открывали новые территории, осваивали их, обживали. Так название и появилось.
— То есть вас можно назвать романтиками?
— Я думаю, что да. А без этого ведь никак. Я по образованию — актер, человек творческий, то чем я занимаюсь, это некоторая ипостась творчества. Без романтики вообще никак, все великие путешествия, все великие географические открытия — всё делалось романтиками. Нансен, Амундсен, Шеклтон и большое количество других людей, которые были большими романтиками. Потому, что только романтичный безумец полезет туда, где некомфортно, а у нас некомфортно. Когда к нам впервые приходят в команду, я честно говорю, что когда вы идёте в какое-то путешествие, готовьтесь к тому, что будет на сто процентов некомфортно. Если этого не случится — значит, вам просто повезло.
— Что из себя представляет судно «Белуха»?
— Буквально недавно мы построили эту маленькую лодочку, шесть с небольшим метров. Все почему-то называют её карбсом, но это не совсем так. Типа судна я и сам, к сожалению, не знаю, по одной простой причине — я взял при строительстве до ватерлинии норвежский тип судна. Верх мы сделали непосредственно как у карбасов — чтобы широкенький был, пузатенький, чтобы хорошо на волне сидел. А потом оказалось, что на Балтийском море, в Финляндии, ходят подобные суда — чуть ли не один в один.
— Почему планы изменились, почему экспедиция не пойдёт дальше?
— В планах у нас было идти дальше, да и погода стоит благоприятная, но у нас закончились люди. Сам я уже месяц в походе, мы шли партиями, группами. Первая перегруппировка была в Котласе, на Вычегде одни ребята ушли, другие пришли. Теперь у некоторых закончились отпуска и дальше у нас не получается идти. Плюсом, так получилось, что мы взяли очередной грант большой, по проекту «Волгари» — тоже строительство большого судна. Так как я являюсь председателем организации, то мне нужно лично присутствовать в Ярославле. Поэтому придётся нам это дело пока заканчивать.Завершение маршрута будет перенесено на другие сроки. Увы.
— Некоторые наши читатели считают, что экспедиция не дошла бы даже до Беломорска. Чтобы вы им ответили?
— Мы знаем об таких сомнениях, мы их тоже читали в интернете. Что я могу сказать: в первую очередь, мы всё делаем по-честному, мы ходим без мотора, что даёт нам максимальную приближенность и аутентичность. Если сделать мотор, то всё что мы делаем, не имеет смысла, оно обесценивается. Тогда можно было строить нормальную яхту и заниматься обычными морскими делами. Второе — даже если посмотреть на этнографию, то маленькие суда, маленькие карбасы, ходили в Белом море. Если посмотреть на лодки-зверобойки, которые работали на промыслах, так там люди вообще во льдах на трехметровых лодках ходили. И ничего! Опыт у нас тоже есть, так как мы этим постоянно занимаемся. К тому же это не первое судно, которое мы строили — мы рассчитывали то, как оно будет вести себя на морской волне. Ну, и напоследок, морская волна Белого моря — это очень хорошая волна. Если бы ваши читатели побывали на Рыбинском водохранилище, то они бы поняли, что Белое море — хорошее море, а Рыбинское водохранилище — это натуральная кастрюля с кипящей водой. Волны порой набегают со всех четырёх сторон! Некоторые ещё бывает говорят: как вы в шторм пойдёте? Так, а кто в шторм-то в море ходит? Шторм люди пережидают.
— Какие трудности вы уже преодолели по пути до Архангельска?
— Каждый поход у нас отличается. В прошлом году у нас на девяносто процентов был парусный поход и лишь процентов десять — весла. Тогда это был идеальный поход. Сейчас же процентов семьдесят пути мы гребли веслами и только всё остальное шли под парусом. Погода в этом году нам не благоприятствовала. Мы попали в зону ливней, последние три дня мы шли под дождём, на судне нельзя было найти ни одной сухой вещи. Также в округе не было ни одного сухого полена. К тому же мы не пользуемся зажигалками — огонь добываем только огнивом, в пути пользуемся только аутентичными принадлежностями. Всё очень с этим строго, в рамках некоторых проектов мы используем вещи, которые относятся только к конкретному периоду. Основные проблемы были бытового характера, но так как сам я с Севера, то мне в любом случае было очень приятно. Я получил огромное удовольствие от прохождения по северным рекам, очень люблю Север, хотя есть корни и с юга России.
Туристы в музее даже не догадывались, что поморы и сами не местные— Как окружающие люди реагируют, увидев вас?
— На Севере люди другие. Очень приятно, что даже когда по реке идём, они сами подходят, интересуются, переживают. Нас, например, дважды рыбой угощали речники местные: первый раз браконьеры, а второй раз Рыбнадзор, который таких браконьеров ловит (смеется). Все проходящие мимо суда обязательно дают гудочек, иногда общаемся по речной рации, все желают хорошего пути, очень удивляются. Бывает в соцсетях люди пишут приятные отзывы, ведь это картинка, которая приятна людям. Люди видят, когда что-то такое происходит, особенно в деревнях, где не происходит ничего лишнего: рыбаки на моторках катаются и вдруг парусник. Классно! Это создает настроение, а если тебе ещё и ручкой с судна помашут, в рынду позвонят, то это делает людям день. В городе многие подходят сфотографироваться, хотя мы ходим в такой одежде, в больше степени, не потому что мы так хотим, а потому что другой одежды больше нет! Всё по-честному, ничего лишнего за пазухой не держим. Судно маленькое, места впритык.
Бородовой гребень и огниво в сумке — всё сделано своими руками— А костюмы вы сами делали?
— Абсолютно всё у нас сделано самостоятельно — не только костюмы. В рамках проектов мы иногда приобретаем некоторые вещи, хотя чаще стараемся закупать именно материалы и оборудование, то чем можно производить. Чаще мы делаем всё своими руками: вяжем, льем, ткем, шьем, прядем, красим, куем. Максимально стараемся осваивать все ремесла. И это ещё мы одеты по-легкому! Ножи, кресала, огниво, путало веревки распутывать, северный бородовой литой гребень, шапки валенные, плетеный пестерек из бересты на спине — это всё своими руками делалось.
— В вашей речи часто встречается традиционный поморский сленг. Это делается специально или это случайный элемент вживания в создаваемый образ?
— Отчасти оба варианта верны. Когда мы долго находимся в походе, когда в образ входим, то начинаем говорить на поморской говоре, с оканьем, как никто уже не говорит. «В первую голову», «кормчий» и прочее — это всё Шергина начитавшись, Максимова и других авторов. Мы стараемся вникать максимально, мы ведь не только внешний образ создаём, но и внутренний, культурный.
— Какие поверья есть у вас на судне?
— Иногда в штиль мы «насвистываем» ветер. Именно такая ситуация возникла у нас на подходе к Архангельску — ветер был и вдруг стих. И мы буквально сидели и вчетвером его высвистывали в нужном направлении чтобы его призвать. Другое поверье гласит, что каждая река что-то себе забирает в ходе экспедиции. Северная Двина забрала у нас в самом конце путешествия плетеный бортовой кранец, аналог покрышек которые вешают на борт чтобы не биться об причал — теперь, тот кто потерял, будет плести новый (с улыбкой Максим посмотрел на Петра).
— Что ещё интересного встречалось на маршруте?
— Мне не понравилось прохождение реки Сухона — она давно не обслуживается, судовой ход сложный, перекаты на реке никак не обозначены их невидно, хотя сами места безумно красивые! Каждый пейзаж особенный. По Северной Двине впечатляют огромные песчаные отмели по берегам. Двина она другая, она завораживает «поющим песком» скрипящим под ногами. Это потрясающая красота, порой создаётся впечатление, что это какой-то юг России, как на Дону, только тростника не хватает, особенно когда солнце сильно палит. В районе Емецка мы нашли шикарные пещеры, осмотрели, полазали — всё интересно, всё хорошо. Везде есть своя специфика. Также заметили, что на Сухоне все суда носят «птичьи» имена: «Павлин», «Иволга», «Ласточки», «Соечки», все названия птичьи. Ближе к Архангельску названия меняются, всё чаще суда в честь адмиралов, генералов или в честь конкретного места.
— Что вы думаете о возрождении традиционного кораблестроения?
— Я считаю, что это должно быть обязательным, потому что город морской, речной, но у нас этого нет. Сам факт того, что реки сейчас пустуют — это очень плохо. Историческое судостроение – это одна из изюминок Архангельска, без этого здесь нельзя. Когда мы шли по Двине, мы с прискорбием замечали по всем рекам отсутствие традиционных судов, на пути нам встретились лишь две деревянные лодки — и те простые плоскодонки. Мы не видели никакого деревянного судостроения здесь на реках, это печально: всё штампованные лодочки старые и всё. В первую голову это необходимо возрождать — ведь это эстетика.
«Поморы» в процессе изучения собственного традиционного быта— Откуда у вас интерес к музею Малые Корелы?
— Я очень люблю этот музей, бывал там неоднократно, просто новенький не видел, хочу ему показать. Я считаю, что это лучший музей в России подобного типа, по наполненности и по количеству музейных экспонатов. Есть аналоги, но они не такие крупные. Много чего ему не хватает, чтобы быть ещё лучше — например, движения, он не жилой. Есть подобные музеи в Кенозерье, Дании, Норвегии, где точно также показывается традиционный быт, но где люди живут. Для туристов это классная изюминка, это создаёт большую наполненность. Проводить мероприятия это одно, а вот когда есть какая-то постоянная жизнь — это здорово, это придаёт месту новый смысл, новое значение.
— Есть ли у вас какая-то мечта, связанная с вашим проектом?
— Есть у меня огромная-огромная такая мечта. Я давно хочу устроить кругосветку. Морально я к ней полностью готов, осталось только подготовиться материально и физически. Маршрут будет сложный, нет цели пройти его быстро — цель попасть везде, где только можно. Мы хотим построить небольшой парусник, это будет небольшое гафельное судно XVIII века. Кругосветное путешествие должно пройти именно на историческом судне, потому что просто так уже ходили, а подобный формат добавляет некоторую новую сторону, некую изюминку.
— Какими историческими источниками вдохновляетесь при создании проектов?
— Читаем много литературы различной, кино смотрим. Читал Ксению Гемп, читал «Год на Севере» Сергея Максимова, а после начались научные статьи, научные изыскания. Дальше пошли фильмы: «Михайло Ломоносов», «Россия молодая», «Море студёное» — это очень интересно. А когда дело доходит до зарубежных источников, то там всё просто великолепно! В создании своих проектов мы общались с учёными из Тромсё и Вардё, обмен опытом - это очень захватывающий процесс.
Молодые люди по прибытию в Малые Корелы подробно изучили каждый открытый дом, каждый открытый храм, амбар и мельницу. Неподдельный интерес капитана судна «Белуха» Максима Леднева проявился в музее в полную силу. Он лично провел своеобразную экскурсию своему спутнику, рассказал все детали из быта народов Севера: как срубы строились, какие у них есть особенности, как люди на промыслы ходили, какие вещи при этом использовали, как вели повседневный быт. Работники музея, тоже в народных костюмах, ожидали прибытия необычных гостей — многие следили за ними через новости. Гости комплекса фотографировались с современными поморами, даже не догадываясь, что перед ними гости из далёкого Ярославля.
Фото «Лихие люди»27 июля «Лихие люди» отправятся домой в Ярославль по суше. Их судно «Белуха», также погруженное на прицеп, вернется в родную гавань, но автомобильными путями. Теперь остаётся только ждать, когда лихие поморы вновь вернутся в Архангельск чтобы завершить запланированный маршрут.