Триста метров над землей: промышленный альпинист из Архангельска рассказал о профессии и страхе высоты

Сегодня здесь работают промышленные альпинисты под руководством Андрея Буторина, в чьём послужном списке присутствуют такие необычные объекты как космодром и трехсотметровая труба ГРЭС. Мы спросили у него, какие виды открываются сверху, где заканчивается страх высоты и почему промышленные альпинисты не умеют ползать по стенам.

В Архангельске продолжается ремонт Дворца детского юношеского творчества (ДДЮТ), вокруг здания прокладывают новые дорожки, меняют покрытие на самом фасаде здания, его остекление, устанавливают современную архитектурную подсветку, работы по обновлению ведутся и внутри здания. Немалую роль в ремонте здания заняли промышленные альпинисты — люди, которые занимаются ремонтом башни обсерватории ДДЮТ. Промышленный альпинист Андрей Буторин занимается высотными работами уже более двадцати лет.

Промышленный альпинист Андрей Буторин

— Что вас привело в сферу промышленного альпинизма?

— В начале двухтысячных в Северодвинске появился класс МЧС, первый выпуск которого состоялся в 2002 году. Там я получил самые различные навыки, в том числе научился работать с верёвками. Ну, а так как у меня многие друзья занимаются альпинизмом, то сразу после школы, ещё до восемнадцати лет, я отправился работать в этой сфере.

— Как люди попадают в сферу промышленного альпинизма?

— Все приходят по разному. Половина приходит из альп-клубов, кто-то из МЧС, кто-то просто так, например, их друзья работают в этой сфере. Проходят обучение и — «вывешиваются».

— А какую работу выполняют промышленные альпинисты? 

— Нужно понимать, что сам промышленный альпинизм — это, скорее, не в полном смысле профессия — это способ доставки себя к месту работы. Главным образом, ты маляр-штукатур — это в нашем случае. То есть нужно иметь ещё список профессий дополнительно к тому, чтобы работать с верёвками.

— Что помогает вам побороть страх высоты и есть ли он у промышленных альпинистов?

— Как правило, есть какое-то здоровое опасение. Страха, который сковывает движение, сковывает разум, такого у нас нет, в этой профессии нечего делать с подобными вещами. Однако, есть здоровое опасение, когда подходишь к краю, то всё равно опасаешься, ведёшь себя немножко по-другому, чтобы не упасть — это всегда есть. Потому что, если ты совсем без страха, то рано или поздно всё это может плохо закончиться. Страх позволяет сообразить, что нужно сделать, чтобы не произошло ничего непоправимого.

— ДДЮТ это не первый ваш объект, на каких строениях вам доводилось бывать ранее? 

— Нужно понимать, что обычно это вполне рутинная работа — ремонт швов, ремонт фасадов. Что-то знаковое случается примерно раз в год, иногда реже. Например, в 2005 году, в составе сборной бригады, я участвовал в покраске стартовой площадки космодрома Плесецк, а в 2006 красил Волгореченскую ГРЭС под Костромой, там есть труба 320 метров в высоту, её мы красили внутри. Здесь важно отметить, что там есть две трубы, та видимая, бетонная, которая находится снаружи — это каркас, а внутри висит на подвесах ещё одна металлическая, вот её мы и красили. Исторических объектов мне пока не попадалось. У подобных работ есть своя сложность, потому что если вы ни разу не забирались по вертикальной лестнице, то вы не можете себе представить, что вы пятьдесят метров подниметесь и после у вас ручки «отсохнут», а труба триста двадцать метров. У этой трубы есть лифт, но иногда он ломался, тогда нам приходилось пешочком бегать до отметки 150-200 метров. Тяжело — пока наверх поднимешься уже полтора часа пройдёт. Это было сложно, но со временем эти сложности улетучиваются, и в памяти максимум остаётся красивый вид.

— А какой на вашей памяти был самый красивый вид?

— На космодроме и с трубы. Когда ты находишь на трёхстах метрах над землёй, под тобой всё ровное и плоское, будто ты на самолёте летишь. Ты не видишь и не ощущаешь высоты, картинка становится плоской, и когда ты там стоишь, то уже совсем не страшно, не так опасаешься. С высотой чувство страха у меня немного пропадает.

— Что самое впечатляющее, завораживающее или привлекательное в профессии промышленного альпиниста?

— Наверное хороший вид, там куда люди, как правило, не попадают и не попадут. На купол обсерватории ДДЮТ вы, например, не попадёте — никогда.

— А как альпинисты отдыхают в нерабочее время? 

— Как все. Кто-то после работы уходит в спортзал и там ещё час занимается боксом, а у кого-то сил после работы нет — пришёл домой, лёг. Наши парни, например, здесь после работы любят играть в баскетбол. Как правило, альпинисты — это спортивные люди, но как и везде — все работники разные, возраст разный.

— Помимо промышленных работ, вам доводилось заниматься туристическим альпинизмом? Может у вас есть опыт восхождения на горы?

— Нет. Это две разных вещи. Промышленный альпинист может никогда не быть обычным альпинистом, но обычный альпинист — может быть промышленным. Конечно, иногда люди приходят из альп-клуба, но его действующих участников в настоящее время у нас нет. Может у кого-то и работают, везде это по-разному.

— Как к вашей работе относятся близкие? Сильно ли они переживали из-за такого вида работы?

— Да привыкают все. Все переживали, как и при любых подобных профессиях, но со временем привыкли. Профессия как профессия.

— А как у вас обычно происходит подготовка? Какие у вас могут возникать трудности?

— Основные трудности могут быть с доступом к крыше. Лично мы не лезем наверх, мы, как правило, спускаемся. Сперва нам нужно подняться на крышу, где можно закрепиться, организовать страховку и спуститься вниз, чтобы производить работы. Поэтому если нет доступа на площадку — на этом всё и заканчивается. Весь этот процесс должен организовать заказчик. В исключительных случаях, при невозможности нормальным способом попасть на площадку для организации страховки, мы самостоятельно думаем, как поступить. Это особенно хорошо видно здесь, в случае с куполом. Обычным способом туда не попасть, только на обзорную площадку.  

— Что недопустимо при работе промышленного альпиниста?

— Отсутствие алкоголя на работе, вредных привычек — это самое важное. Не выходить больным. Всё как на любой другой работе.

— Где ещё вам приходится работать?

— Как правило в Архангельске, Северодвинске, Новодвинске, Онеге, по области. По России пока не работаем.

— У промышленных альпинистов есть своё сообщество или комьюнити как у обычных альпинистов?

— Конечно, есть разные сообщества в виде форумов, групп, чатов. Самый старый ресурс — это promalp.ru, но сейчас там всё подзаглохло, почти никто там не сидит, люди перебрались в чаты. Обсуждают там всё подряд: снаряжение, работы, кто где работал, фотографиями видов делятся. Иногда обсуждают плохих заказчиков и исполнителей, бывает и такое. Это, по большому счёту, обмен опытом.

— Насколько трудно стать промышленным альпинистом?

— Должен быть опыт работы с верёвками, нужно уметь себя страховать. Если ты пришёл «с улицы», то нужно пройти обучение по работе с веревками, после можно выходить в составе бригады, чтобы за тобой следили. Обучение это платное, можно пройти в соответствующем обучающем учреждении в Северодвинске или Архангельске. А дальше нужно понимать, что если ты умеешь работать только с веревками, а больше ничего не умеешь, то найти заказ будет очень сложно.

— Какие навыки, помимо работы с веревками, требуются?

— Нужно уметь работать с ручным инструментом, электроинструментом, иметь опыт монтажа чего угодно, уметь красить, штукатурить. Есть узкоспециализированные бригады, которые работают только на малярных работах, они знают всё о красках, работают только определенными аппаратами, выходят только в составе своей бригады и они всю жизнь этим занимаются, больше ничем заниматься не будут. Кто-то всю жизнь красит фасады, занимается какой-то узконаправленной работой — такое тоже бывает. Есть и альпинисты универсалы, которые занимаются буквально всем. Тут бывает одна работа — рутинная, которую всё время делаешь, а другая совершенно непредсказуемая, как на нашем объекте — на обсерватории. У нас ведь всего один такой купол на всю область, мы один раз здесь поработаем, поймём как его делать и больше этот опыт нигде не применить, хотя он и уникальный.

— Вы бы порекомендовали нашим читателям стать промышленными альпинистами?

— И «да и нет». Да, это интересно, за это хорошо платят. Нет. Всё таки это весьма специфичная работа, зачастую зависящая от погоды, а погода у нас, как правило, плохая — дожди, ветра.

Напомним, что идею возродить обсерваторию, ещё в 2020 году поддержал губернатор Архангельской области Александр Цыбульский. Как ИА «Регион 29» подтвердили в самом Дворце детского и юношеского творчества, вопрос функционирования обсерватории находится под контролем губернатора, осуществить её капитальный ремонт планируется с 2024 по 2025 год.