«Всё рухнуло разом»: как живут погорельцы с архангельской улицы Баумана и как им помочь

С Олесей и Валентином Яценко поговорила «Правда Севера».

— Мы жили в первом подъезде, во второй квартире, — рассказывает Олеся Яценко. — Я проснулась в то утро от сильного грохота. На часах было 8:24. Ещё подумала сквозь сон, что, наверное, глыба льда с крыши свалилась. Муж и младшая дочка спали, и я тоже прикрыла глаза. Но тут загромыхала входная железная дверь — сыновья выскочили на улицу. И через секунду услышала, как мальчишки кричат. Выбежала следом прямо в ночной рубахе.

На месте второго подъезда зияла огромная дыра — взрывной волной вместе с куском стены на улицу выбросило соседа. По словам Олеси, он лежал на снегу весь в крови. Шок. И вдруг поднялся и побежал вниз по улице…

— Потом говорили, что скорая нашла его в 100 метрах от дома, — вздыхает Олеся. — А другая соседка, бабушка со второго этажа, от взрыва погибла…

Олеся вспоминает, как метнулась обратно в дом. Разбудила мужа. Валентин схватил в охапку спящую дочку Алису, а сама она — сумку с документами и куртки, висевшие в коридоре.

— И только мы выскочили — заполыхало всё. Я стояла на улице, обнимала детей и не верила, что это вновь происходит со мной, — говорит Олеся.

По её словам, 20 лет назад она уже пережила пожар — тогда их дом в Соломбале точно так же сгорел — дотла.

— Мне было 19, я была беременная старшей дочкой Машей. И выпрыгивала со второго этажа, из горящего окна… В том пожаре заживо сгорела моя бабушка. Не знаю, как я тогда не сошла с ума, — говорит Олеся. — Сумку с документами с тех пор всё время хранила у дверей. На выходе, чтобы если что…

То есть, та квартира, что сгорела, — это было маневренное жильё.

— В эту квартиру 20 лет назад нас и переселили как погорельцев, — рассказывает Олеся. — Она была манёвренная, муниципальная. Потом мы её отремонтировали, три года назад оформили в собственность. Так‑то дом хороший был. Отопление, вода, газ…

Ключи от квартиры

Дом тушили пять часов. Вокруг собралось много народу.

— Кто‑то из администрации спросил, есть ли у нас место, чтобы переночевать с детьми, — вспоминает Валентин Яценко. — Я ответил, что на эту ночь родственники нас заберут. А так идти некуда…

В семье Яценко четверо детей. Младшей Алисе три года, двум близнецам Грише и Егору по одиннадцать, старшей — Маше, студентке медицинского колледжа, — девятнадцать.

— На следующий день после пожара нам выдали ключи от манёвренного жилья, — рассказывает Валентин. — И мы с детьми поехали смотреть квартиру на улице Красных Партизан… На второй этаж поднялись, увидели, что дверь крепкая, и обрадоваться успели. Я ещё подумал, может, не всё так плохо? 

А дверь открыли… Запах ударил в нос, чернота в углах. Печки треснувшие. Штукатурка с потолка отваливается. В туалете дыра в стене — улицу видно. В общем, отказались мы.

— А остальные соседи?

— Почти все отказались, — поясняет Валентин. — Соседи, что над нами жили, вроде согласились на Кедрова. Дом рядом со школой, где их дети учатся. Неблагоустроенное жильё, с печками — от безысходности взяли ключи.

«Ваша фамилия у всех на слуху…»

Семью племянницы временно приютил у себя дядя Олеси. Сам он переехал на дачу, за город, а они — в его однокомнатную квартиру на улице Фёдора Абрамова.

— Спасибо дяде Жене, — говорит Олеся, — ведь быстро квартиру тоже не снимешь. Искать надо, да и деньги немалые нужны.

Валентин работает вахтами, Олеся — кондитер на хлебокомбинате.

— Я отпуск за свой счёт взяла, — поясняет она. — Все эти дни мы с Валей бегаем за справками. Уезжаем в 6:30 утра. Алису — в садик на другой конец города отвозим, мальчишек — в школу, а сами — по кабинетам. Вот у уполномоченной по правам ребёнка недавно была…

— Вам там помогли?

— Морально поддержали, — кивает Олеся. — Спасибо. Обещали с 1 июня близнецов в лагерь отправить. Сказали: «Ваша фамилия у всех на слуху…».

— А заявления на материальную помощь вы написали?

— На Ленина, 5, в МФЦ, куда мы после пожара всем домом приехали, нас отправили «по маршруту», — рассказывает Олеся, — мол, сначала — в пожарную часть. Возьмите там справку, что дом ваш сгорел. Приезжаем туда, а там удивляются: «Справок не выдаём. Вам нужно на Бадигина, 20…». В Соломбальской администрации, когда заявление на материальную помощь писали, спросили: «А где справка о составе семьи? В паспортный стол идите!» У меня нервы сдали. 

Сейчас же все про систему «одного окна» твердят, а тут… Соседи тоже начали возмущаться. Ведь у многих документы вообще сгорели! Вон соседка со второго подъезда. Она осталась в одних резиновых сапогах… А в паспортном столе справки без паспортов не выдают.

Но в итоге погорельцам, по словам Олеси, «пошли навстречу».

— Сказали, мол, запросят сведения сами. Ждите. Рассмотрим. Но что рассматривать? — недоумевает. — Пожар был. Погорельцы есть. Если бы не добрые люди, мы так бы и ходили, наверное, в тапочках. Всё, что на нас надето сейчас — люди принесли.

«Вот если бы дом со свай сошёл…»

Алисин садик № 84 и школа № 68, где Гриша с Егором учатся, после пожара разместили объявления о помощи. И другие родители, по словам Олеси, начали тут же делать посты в социальных сетях — информация разлетелась по всему Архангельску.

— Вот подушки сегодня передали, — показывает Олеся большой мешок. — Одноклассники мальчишек два портфеля канцелярии собрали. У нас тетрадок теперь — до девятого класса хватит… Одежды детской тоже много — ребятишек одели полностью.

— А взамен сгоревшей квартиры, кроме манёвренного фонда, вам что‑то обещают? — спрашиваю Олесю.

— Нет, — мотает головой. — Раз квартира приватизированная, то жилья взамен не будет. Возможно, дадут что‑то в денежном эквиваленте. Но это не сегодня и не завтра. Сказали, не меньше пяти лет ждать. В голове до сих пор не укладывается, что теперь это наша новая реальность, — вздыхает Олеся. — Я тут в администрацию города на днях пришла, хотела записаться на приём к Дмитрию Мореву. Мне сказали: «Очередь — месяц».

— А если бы вы к главе города попали, что бы спросили?

— Дмитрий Александрович, а где нам жить? — у Олеси дрожат губы. — Видели ли чиновники то манёвренное жильё, которое погорельцам выделяют? При обычной жизни из таких условий органы опеки детей изымают, а нас туда селят…

Погорельцы по‑прежнему держатся вместе. Каждый день созваниваются, делятся информацией, кто в какой кабинет попал.

— Мы сейчас думаем сообща юриста нанять, — говорит Олеся. — Без юридической помощи не справиться. Уже столкнулись с тем, что сгоревший дом признать аварийным — проблема. Как объяснили в администрации Архангельска, в инструкции нет такого пункта, как «пожар». Вот если бы дом со свай сошёл…

От вилки до расчёски

— А после первого пожара, 20 лет назад, вы долго ждали жильё?

— Дом 7 августа сгорел, а 23 декабря мы заселились, — поясняет Олеся. — Мне тогда дали квартиру самой первой, так как в январе я должна была родить. А соседи и по два года ждали.

По словам Олеси, все эти дни её телефон не умолкает — люди предлагают помощь. Но из чиновников не позвонил никто.

— Только в следственный комитет вызывали для показаний, — говорит Олеся. — Со штаба «Единой России» был звонок. Спросили: «Какая помощь нужна?» А что я отвечу… Нам вся помощь нужна.

— С МЧС звонили, — добавляет Валентин, — пайки продуктовые передали. С работы коллеги поддержали, друзья. Мы всем благодарны.

Алиса раскладывает на полу свои новые игрушки — кто‑то привёз сегодня целый мешок. Рассматривает внимательно пластмассовую черепаху.

— Потихоньку успокаиваться стала, — кивает Олеся, — а первые дни почти не спала — плакала.

Валентин показывает снимки, которые сделал на следующий день после пожара. В сгоревшей квартире уже побывали мародёры — на кухне исчезли батареи.

— Опять с нуля придётся всё начинать — от вилки до расчёски… — Олеся обнимает притихших мальчишек, — всё рухнуло разом…

Если вы хотите помочь многодетной семье Яценко, телефон: 8 911 674 7556.