Архангельские хирурги впервые через небольшие проколы соединили желчные протоки с ЖКТ

О том, как прошла операция — в материале «Правды Севера».

Несколько разрезов

60‑летний житель Северодвинска Евгений за несколько месяцев похудел на 40 килограммов. Когда он поступил в хирургическое отделение Архангельской областной больницы, он уже не мог есть и пить, при весе в 30 килограммов еле держался на ногах. Диагноз врачей — сразу две патологии: стеноз желудка и камни в желчных протоках.

— У здорового человека желчные протоки — пять-семь миллиметров, — рассказывает Алексей Попов, заведующий хирургическим отделением № 2 Архангельской областной больницы. — А у нашего пациента они были 12 миллиметров, при этом все забиты камушками. Они попали в протоки из желчного пузыря. Для пациента это постоянная боль. Кроме того у мужчины выход из желудка был закрыт рубцом. Это привело к тому, что даже вода у него не усваивалась, постоянное воспаление, жизнь превратилась в муку. Такие патологии не редкость, поэтому аналогичные операции открытым способом мы делаем часто. Но у возрастных пациентов при открытой хирургии сложный процесс выхаживания и, соответственно, летальность выше. Кроме того, если просто убрать камни, через полгода они могут появиться вновь, поэтому мы приняли решение не просто их удалить, а соединить желчные протоки с двенадцатиперстной кишкой, чтобы желчь не задерживалась и не превращалась в камни, а выводилась напрямую. А чтобы мужчина смог кушать, мы убрали часть повреждённого желудка и соединили его с кишкой. И всё это без полостного разреза — через пятимиллиметровые проколы.

Алексей Попов.

Операция, которая длилась шесть часов, стала ещё одним шагом врачей областной больницы на пути развития лапароскопической хирургии в Архангельской области. По словам Алексея Попова, это стало возможным благодаря команде, которую удалось сформировать за последние годы.

— Александр Кузнецов и Андрей Тарабукин — это наши учителя, — говорит он. — Если раньше к лапароскопической хирургии врачи шли 10–20 лет, нарабатывая опыт, то сегодня эти операции начинает делать молодёжь буквально через год работы. Это очень ценно, потому что, с одной стороны, мы сокращаем те осложнения, которые обычно возникают у пациентов после большой хирургии. А с другой — даём возможность врачам постоянно идти вперёд, развивая уровень хирургической помощи в регионе. Именно поэтому областная больница сегодня является конечным звеном медицинской помощи пациентам с заболеваниями органов брюшной полости. Другими словами — нет необходимости отправлять пациентов в федеральные центры. Все операции — от грыж и аппендицитов до сложнейших операций на поджелудочной железе и печени — мы выполняем на базе нашей больницы. В перспективе — оказание и трансплантационной помощи населению.

В прошлом году областная больница заключила соглашение с Центром трансплантологии и искусственных органов имени академика В. И. Шумакова.

— К нам приезжал главный трансплантолог Минздрава России профессор Сергей Владимирович Готье, — рассказывает Андрей Тарабукин, заместитель главного врача по хирургической помощи Архангельской областной больницы. — Достигнутые договорённости позволят нам, во‑первых, начать работу по развитию донорской программы — одно из главных этапов в трансплантологии. Во-вторых, наши врачи смогут учиться на базе центра Шумакова у лучших трансплантологов. А в‑третьих, пациенты из Архангельской области, нуждающиеся в пересадке органов, получат возможность в приоритетном порядке попасть на операции. Тем самым мы сократим лист ожидания.

На плечи учителя

Андрей Тарабукин — врач в третьем поколении, в профессии уже более 20 лет. Долгое время возглавлял хирургическое отделение Первой городской клинической больницы им. Волосевич, где стоял у истоков создания и развития отделения малоинвазивной хирургии. Сегодня он отвечает за весь хирургический профиль областной больницы.

— Каждый ученик стоит на плечах своего учителя — есть такая поговорка в хирургии, — говорит он. — Её часто любит повторять Виктор Павлович Рехачев, врач-легенда архангельской хирургии. Если речь идёт о развитии, только так и должно быть.

Сегодня за плечами Андрея Тарабукина — 11 лечебных отделений хирургического профиля, где лечат пациентов с различными патологиями. При этом сложнейшие операции может выполнять любой из врачей.

— Хирурги дежурят каждый день в приёмном покое, — рассказывает Алексей Попов. — И когда к нам привозят пациента, например, по санавиации, важно оперативно и правильно поставить ему диагноз. На базе областной больницы, пожалуй, самая мощная служба диагностики: КТ, МРТ, УЗИ, команда анестезиологов, эндоскопистов, операционные и палатные медсёстры — сформировать всё это в единый механизм — дорогого стоит.

Врачи признаются, что ценность этого единого механизма особо ощутили в эпоху коронавируса, когда борьба с пандемией в районах области начала оттягивать на себя все ресурсы.

— Сегодня мы проводим не только уникальные операции, но и обычные, — говорит Алексей Попов. — Буквально вчера к нам привезли из районов по санавиации два аппендицита. Кроме того, мы единственная в регионе больница, где в связи с ростом заболевших ковидом не приостановлено оказание плановой медицинской помощи.

Два года в маске

О большой хирургии Алексей Попов мечтал с детства. Признаётся, что любовь к медицине у него от отца — врач-психиатр Анатолий Попов всю жизнь проработал в наркологическом диспансере в Архангельске.

— В хирургии ты можешь постоянно развиваться, — говорит Алексей Попов. — Если изо дня в день делаешь одни и те же операции, то постепенно твой уровень уходит. Поэтому важно, чтобы в больнице были созданы условия для движения вперёд.

И здесь они созданы. Стоимость только одной интегрированной операционной № 15 под кодовым названием OR1 с выходом в интернет — один миллион евро. Здесь собрано оборудование высочайшего класса, которое позволяет делать любые операции, транслировать их для обучения медицинского персонала, а также консультироваться с федеральными центрами.

В областную больницу Алексей Попов пришёл семь лет назад и уже два года не снимает респиратор — в условиях коронавируса работа хирургического корпуса ни на день не прекращалась.

— Например, вчера мы сделали пять операций, две из которых были у тяжёлых пациентов из ковидного госпиталя, — рассказывает он. — Это совершенно другие пациенты и другие операции. Например, прооперировали 70‑летнюю пациентку с пупочной грыжей, которую она выращивала 15 лет. До этого она к врачам не обращалась, но коронавирус спровоцировал ущемление. У другого пациента началось кровотечение из‑за распада опухоли в желудке. Пациент самостоятельно не дышит — находится на аппарате ИВЛ, поэтому если делать разрез и удалять опухоль, то пациент операцию не перенесёт. Поэтому мы останавливали кровотечение с помощью новых технологий — эмболизации сосудов, питающих опухоль. Через прокол в бедренной артерии вводили специальный катетер в артерии, непосредственно питающие опухоль. И через него заклеивали всё кровотечение специальным клеем: в каждый сосуд по капельке клея. Это позволит дать пациенту время справиться с коронавирусной инфекцией, чтобы потом удалить опухоль.

Врачи областной больницы признаются, что опухолей приходиться удалять с каждым годом всё больше, в том числе злокачественных. В этом направлении они тесно работают с областным онкологическим диспансером. Часть онкопациентов по направлению оперируются в областной больнице.

— Например, мы делаем операции пациентам при желтухе, когда опухоль закрывает желчные протоки, — рассказывает Алексей Попов. — Распады опухолей, перитониты тоже направляются к нам. Самые тяжёлые — это пациенты с опухолями поджелудочной железы и панкреонекрозом, когда часть поджелудочной железы уже погибла.

— По техническому исполнению это крайне сложные операции и порой единственный шанс пациента на жизнь, — говорит Андрей Тарабукин. — При большом разрезе в 80 процентах случаев возможны серьёзные осложнения. Например, сок поджелудочной железы может разъедать швы, и соединение попросту разваливается. А это почти 100-процентная летальность. Но для нас любые осложнения — это прогнозируемые ситуации, с которыми мы умеем работать. И всё же мы стремимся делать эти операции лапароскопически — тогда риск летального исхода значительно снижается.

Андрей Тарабукин.

По словам Алексея Попова, сегодня подобные операции делают всего несколько ведущих центров мирового уровня. И Архангельская областная сделала очередной шаг на этом пути.

— Все этапы лапароскопической панкреатодуоденальной резекции — удаления опухоли поджелудочной железы — по отдельности мы уже выполняем: резекцию поджелудочной железы, резекцию желудка. И сейчас уже выполнена и операция на желчных протоках. Когда мы это всё соединим, это уже будет новый уровень развития лапароскопической хирургии в Архангельской области. И это очень здорово как для нас, хирургов, так и для наших пациентов.

Кстати, сегодня в областную больницу приезжают пациенты и из других регионов страны. Например, недавно здесь прооперировали мужчину из Вологодской области. Он больше пяти лет проходил с трубкой в животе: из‑за панкреатического свища и повреждения протоков поджелудочной железы жидкость выводилась через катетер наружу. Всё это время мужчина искал хирургов, которые смогли бы его прооперировать. И нашёл их в Архангельске.