В архангельский приют, где нашли пристанище старые собаки и собаки-инвалиды, подбросили отраву

На следующий день с нами связались волонтёры, помогающие Лии Александровне ухаживать за животными, и попросили предать огласке произошедший в её собачьем приюте «жуткий случай»: с 24 по 26 августа сразу пятеро питомцев были предположительно отравлены, трое из них погибли.

Слепая зона

Те, кто сочувствует бездомным животным и помогает им по мере сил, привыкли называть «Радово-Островок» Лии Виттель именно так — приютом, хотя официального статуса приюта у «Островка» нет. Сегодня это пара деревянных домиков и несколько десятков уличных вольеров в лесу у деревни Ижмы в Приморском районе, а ещё холм неподалёку, где Лия Александровна выгуливает собак. По её словам, часть земли — в собственности, а часть — в аренде у открытой ею НКО.

Пока мы идём к «Островку», свернув с «ижемской» дороги на бетонку, по которой местные грибники ходят в лес, Лия Виттель рассказывает, что в 2009 году — в то время по Архангельску шла волна убийств бездомных собак неизвестными — она стала брать дворняг с улицы к себе, пытаясь спасти. Вскоре взяла в аренду первый участок под Архангельском и вместе с сочувствующими построила там вольеры, а спустя время открыла свою первую некоммерческую организацию. Сейчас у неё НКО, видом деятельности которой прописана канистерапия. В одном из домиков рядом с вольерами круглый год живёт сама Лия Александровна. Она в основном и ухаживает за животными.

С недавнего времени, добираясь до «Радово-Островка», важно не перепутать адрес. Раньше приют арендовал землю возле Покровского женского подворья Соловецкого монастыря в местечке Радово, примерно в шести километрах от Ижмы, по которому и получил своё название. С самого начала и почти десять лет вольеры с собаками стояли там. Но около двух лет назад Лия Виттель начала перевозить питомцев на нынешний участок, поближе к деревне, и летом 2020 года перевезла окончательно. По её словам, это было вынужденное решение: в какой‑то момент монастырь просто не продлил приюту аренду.

— Переезд выдался тяжёлым, а обустраиваемся до сих пор. Но расстались мирно, и я никого не виню: наверно, у них тоже кружилась от всего этого голова, — поясняет она и неопределённо обводит рукой лес впереди.

Ещё издалека мы слышим оглушительный собачий лай.

«Островок» оказывается похож на большой дачный участок посреди леса. Из ограждения — сетка-рабица с нескольких сторон, но мы подходим с той, где её нет и лес вплотную приближается к собачьим вольерам. По словам Лии Виттель, все пострадавшие собаки проживали именно тут, в вольерах, наиболее отдалённых и не просматриваемых из домика наискосок, где живёт она и ночуют остающиеся иногда на несколько дней волонтёры.

— Конечно, пройти к нам при желании можно без труда, — замечает сопровождающая нас вместе с Виттель Нина Вакульчик, выполняющая в «приюте» на добровольных началах обязанности администратора. — Никакой охраны. Постоянно на территории находится только Лия Александровна, несколько раз в неделю приезжаю я. Но обычно случайные люди у нас по территории не ходят. Такого, чтобы кто‑нибудь приехал без предварительного звонка, почти не бывает: мы всегда просим звонить, потому что всякий раз при появлении чужих собаки испытывают стресс и начинают сильно шуметь. Да и приезжают в основном постоянные волонтёры, узкий круг преданных людей.

Новых собак к нам уже давно не привозят: не берём, нет возможности. И кого‑нибудь забрать тоже давно никто не приезжал: они же у нас в основном старые и инвалиды. Такие не каждого заинтересуют. К тому же с тех пор как мы переехали, до нас не так‑то просто добраться. До Ижмы, то есть почти до самого нашего приюта, и обратно автобус из Архангельска ходит только дважды в день: утром и вечером. В дневное время этот автобус ходит только до полпути — до приюта от этой остановки ещё километров десять.

— Лия Александровна — человек неконфликтный, — добавляет Нина Ивановна. — Поэтому мне сложно представить, чтобы какая‑то ситуация вообще дошла до такого накала, чтобы отравили собак. Вот, например, хвост дороги, который ведёт к приюту — по документам, наш, но шлагбаум мы всё никак не поставим, денег нет, и на него регулярно выезжают катающиеся на мотоциклах и каракатах. Лия Александровна в таких случаях всегда выходит и спокойно разговаривает: здесь собаки, они волнуются, а рядом есть другая дорога — пожалуйста, катайтесь по ней. И я не знаю случаев, чтобы кто‑то после этого делал назло.

Сразу сказали: «Яд»

На своей странице в социальной сети Лия Виттель пишет про погибших питомцев прямо: «Собаки были отравлены». Но что произошло, до сих пор неясно. Врачи, к которым двух пострадавших псов успели привезти ещё живыми, готовятся дать медицинское заключение на днях.

Днём 25 августа, рассказывает Лия Виттель, она заметила, что несколько собак в дальних вольерах на участке «Островка» дружно трут лапами морды, но не придала этому значения. А вскоре обратила внимание на то, что одна из этих собак, Вирта, выглядит вялой и стала странно тянуть ногу. Уже через несколько часов, к вечеру, у её соседки из дальнего вольера Аськи прямо во время прогулки начались судороги.

— Аська могла побежать, потом вдруг падала, тряслась и на время как будто теряла сознание. Очухивалась и будто не понимала, где она. Я позвонила Нине Вакульчик, и мы решили, что это может быть пищевое отравление: накануне благотворители привезли нам большую порцию колбас, — вспоминает Лия Александровна. — Я взяла обеих собак в дом и «вытаскивала» всю ночь: поила водой, колола дексаметазон. Уже тогда были сомнения: если отравились колбасой, то почему только эти двое? Ведь колбасу ели все наши собаки. Но своего ветеринара у нас в Радово нет, и своей машины, чтобы взять и быстро отвезти животных в ветклинику посреди ночи, тоже нет. Кроме того, мы всё ещё не допускали, что это может быть что‑то по‑настоящему страшное.

К утру и Вирте, и Аське стало лучше: сначала одна, а потом и вторая встали на ноги. Но при утреннем обходе Лия Александровна обнаружила мёртвым ещё одного обитателя вольера у леса — старого пса.

Позднее в этот же день со схожими, только ещё более выраженными симптомами друг за другом слегли другие два пса. Их стало накрывать как будто эпилептическими припадками: тело замирало и вытягивалось, голова запрокидывалась, лапы подёргивались в судорогах, изо рта начинала идти пена… Этих двоих, уже не теряя времени, отвезли в одну из городских ветклиник. За их жизни боролись четверо суток, но спасти животных не удалось.

— Впервые слово «яд» я услышала из уст врачей, — вспоминает Нина Вакульчик, сопровождавшая псов. — В клинике, как увидели симптомы, сразу сказали, что похоже на действие изониазида — препарата, которым догхантеры специально травят собак. Правда, предупредили, что указать это в медицинском заключении не смогут: не доказать.

— После этого наши друзья стали отправлять видео, на которых запечатлены наши собаки во время припадков, другим знакомым врачам, и все эти врачи тоже сказали, что очень похоже на отравление изониазидом, — замечает Лия Виттель. — Но при этом оказалось, что в Архангельске нет лаборатории, которая бы могла провести исследование на содержание изониазида в крови и тканях погибшего животного. Наших псов даже не взяли на вскрытие. Так и сказали: «Всё равно доказать не сможем». Ситуация парадоксальная: с одной стороны, «всем всё ясно», с другой — ничего не доказать. С одной стороны, есть закон о жестоком обращении с животными, а с другой, получается: «Травите, пожалуйста!»?

И это при том, что изониазид, судя по многочисленным тематическим публикациям в сети, — очень распространённое средство у догхантеров. Это лекарство, причём очень дешёвое, которым лечат различные формы туберкулёза. При этом для человека и многих домашних животных препарат безопасен, даже при передозировке несложно устранить негативные последствия. А именно для собаки изониазид и его аналоги — яд. При его накоплении или одновременном приёме большой дозы собака непременно умирает, и помочь ей, даже если спохватились сразу, невозможно.

«Вас здесь не будет!»

Сегодня версия у сторонников приюта такая: таблетки изониазида собакам подкидывали дважды.

— Первая попытка убить их была, скорее всего, в ночь со вторника на среду и привела к лёгкому отравлению собак — тогда мы откачивали Вирту и Аську. Во второй раз дозу, видимо, подкинули больше. Скорее всего, это произошло со среды на четверг: в четверг у нас на руках были уже тяжёлые собаки, — говорит Лия Виттель. — Мы уверены, что приходили именно с целью убить. Поэтому и сейчас продолжаем бояться — и за оставшихся собак, и за свою жизнь.

Когда мы спрашиваем о том, кто и из каких мотивов, по их собственным предположениям, мог отравить собак, Нина Вакульчик предполагает, что кого‑то из живущих в окрестностях мог задевать громкий лай со стороны приюта. Лают собаки, по её словам, хоть и не всё время, но регулярно: при раздаче пищи, при появлении незнакомцев, если зверь пробежит.

— До ближайших домов тут около километра, и хотя этот километр — лес, в деревне все равно слышно, — говорит она.

— Не исключаем, что мотивом могла быть и банальная зависть, — замечает Лия Виттель. — Кто ведь как живёт, а мы, хоть и деньги по копейкам собираем, а у нас всё чего‑то крутится: строимся, привозим колодцы, вкапываем септики, ведём электричество. Я помню, когда мы сюда переехали, первое, что услышали в свой адрес: «Откуда у вас такие сногсшибательные деньги? Вы бандиты!» А как‑то раз, когда нам привезли колбасу на корм собакам, подошли деревенские, которые к нам хорошо относятся, и без обиняков посоветовали: «Уберите её с глаз долой, не вызывайте зависти, мало ли». Мы, конечно, удивились. Трудно принять такое всерьёз. А сейчас вот думаем.

Лия Виттель рассказывает, что никто из местных никогда не высказывал им никаких конкретных претензий, но не исключает, что недовольные приютом могут быть — возможно, не из тех, кто живёт в Ижме постоянно, а из тех, кто приезжает сюда наездами, отдохнуть.

— Год назад я шла мимо одного из таких домов в деревне, и его хозяйка бросила мне: «Вас и ваших собак здесь не будет!» — рассказывает Лия Александровна. — Знаю, что она хотела продать дом — а тут приехали мы и поселились поблизости. Возможно, дом не хотят покупать, и женщина решила, что это связано с нами. Но это только предположение. И, конечно, это не говорит о том, что она могла такое совершить. Возможно, просто высказалась тогда на эмоциях. Хотя, конечно, такие мысли трудно прогнать из головы, тем более что на следующее утро после случившегося я видела её рядом с вольерами: она быстро уходила в сторону леса, обычно грибники себя так не ведут.

Думаю, что она в Ижме не единственная недовольная. Например, в марте этого года, произошёл инцидент, который мне трудно назвать несчастным случаем. Один из местных выехал на снегоходе на наш холм и сбил одну из наших собак, которая просто лежала и отдыхала в снегу. Что он, не знал разве, что это наша территория, что мы с собаками там гуляем?

Есть в Ижме и те, кто, напротив, приюту регулярно помогает, и их, по словам руководительницы «Островка», немало. После того как Лия Виттель опубликовала в сети сообщение о случившемся с собаками, из Ижмы пришла, по её словам, целая делегация с поддержкой: «На нас не думайте. Из наших на такое никто не способен. Мы ведь и сами собак держим. Всё понимаем. Вы нам не мешаете».

В то же время, на днях в «приют» подошла ещё одна семья из Ижмы, продолжает Лия Александровна. Они рассказали, что не так давно у них скончался любимый пёс, и симптомы у него перед смертью были точь‑в-точь такие же, как у наших пострадавших. И перед этим они тоже слышали в свой адрес и адрес собаки угрозы от соседей. Ясно одно — обстановка в окрестностях приюта нездоровая.

Именно в таких случаях особенно остро чувствуется, насколько здорово общество в целом, и, что не менее важно, — насколько отлажена государственная машина, ведь именно она обязана предупреждать такие ситуации, а в случае уже начавшегося конфликта регулировать взаимоотношения. Но пока этого не произошло.

От Лии Виттель мы с удивлением узнали, что вызванный на место трагедии сразу после случившегося участковый отговорил её писать заявление в полицию по факту нападения и жестокого обращения с животными.

— Первое, что сказал участковый, когда приехал, что если бы у него рядом так лаяли собаки, он бы сам всех перестрелял. И добавил, что наши собаки не имеют никакой ценности — «кого мы будем искать и ради чего?» — рассказала Лия Виттель.

Мы убедили Лию всё‑таки обратиться в полицию с письменным заявлением и будем следить за ситуацией.