информационное
Роберт Брайтон:
«Я служил в Королевском ВМФ на корвете „Бамбороу Кастл“. Участвовал в проводке шести конвоев из России и обратно с сентября 1944 до мая 1945 года. В начале декабря 1944 года в Кольском заливе собрался обратный караван RA-62. Эскорт вышел в море раньше основного состава, чтобы атаковать немецкие подводные лодки, которые ожидали конвой у выхода из залива.
Я нёс вахту на боевом посту гидролокатора ASDIC, там обычно было тепло. Дежурил в наушниках: услышав шумы винтов подводной лодки, должен был по приборам определить пеленг и дистанцию и сразу доложить на мостик. 9 декабря я обнаружил подлодку — наш корвет дал залп глубинными бомбами, потом ещё один. Позже в Адмиралтействе подтвердили, что мы потопили немецкую подлодку U-387.
А 10 декабря наш конвой в полном составе покинул Кольский залив. На следующий день немцы торпедировали эсминец „Кассандра“, который вернулся в Мурманск для аварийного ремонта, а ещё через день подорвался на мине норвежский корвет „Тунсберг Кастл“. Во время проводки конвоя RA-63 в январе 1945 года немцы попали торпедой в корвет „Ларк“: я услышал по гидрофону шум торпед, потом взрыв, выглянул на палубу — а у него корма оторвана до орудия.
Потом штурман меня вызвал на мостик, когда был потоплен корвет „Блюбелл“. Мы были недалеко, но когда я поднялся на мостик, на месте корабля было только облако пара. Он затонул менее чем за две минуты. Я думаю, ни один человек не выжил, так как море было очень холодное. Всегда было тяжело пережить потерю товарищей, особенно в конце войны. Последним моим конвоем стал RA-66, который вернулся из Мурманска в Клайд 8 мая 1945 года. И здесь мы узнали о капитуляции Германии».
Ольга Романовна Лизунова:
«Я родилась в 1926 году на Украине. Отца репрессировали и выслали на север, а мы с мамой в 1930-м поехали вслед за ним. Так я стала архангелогородкой. Мы жили в посёлке 21-го лесозавода в бараке, где вместе с нами ютилось больше двадцати семей. Когда началась война, мне только исполнилось 15 лет. Рядом с посёлком на БТО пароходы ремонтировали. Мама пошла на ледокол „Таймыр“ работать прачкой. А капитан искал помощника кока на камбуз, вот мама меня и посоветовала. Так я попала во флот. Помогала повару, носила воду с берега, было тяжело, но справилась. На „Таймыре“ я проработала до весны 1942 года.
Когда исполнилось 16 лет, получила паспорт, и отдел кадров меня направил на ледокол „Красин“ пекарем. Много где побывать успела — весь Северный морской путь прошла, были в Диксоне, в Тикси. Работы было много, чтобы всё успеть, вставать приходилось в пять утра, поэтому на берег я почти не выходила, некогда было. Страшно — не страшно, а по морям ходила, на волнах кувыркалась. У меня этого и в голове не было — погибну или нет. Думаю, если погибну, то не я одна. И конвои союзников видела. Мы шли впереди каравана судов, за нами пароходы. Однажды я днём на палубу вышла, а там мина такая щетинистая совсем рядом с кормой — хорошо, что мимо прошла. А вечером посмотришь — вокруг огоньки, это нас сопровождали эсминцы, катера.
Однажды на ледокол пришёл корреспондент газеты, статью писал, фотографировал как была — в фуфайке и платке. Когда отец прочитал статью, был очень горд за меня.
В 1943 году наш ледокол „Красин“ получил пробоину, налетев на подводный айсберг. Я только грохот услышала, и опомниться не могу, только потом поняла, что слетела с кровати со второго яруса. На ноги встала — на камбуз. Как раз время обеда было, а никто на камбуз не идёт. Потом рассказали, что пробоину заделывали. Ремонтироваться нас направили на Дальний Восток. Когда шли, волны были спокойные и вокруг тишина. А когда в док встали, я попросилась спуститься и посмотреть на пробоину — большущая. Потом во Владивостоке большую часть команды списали на берег. На этом моя морская карьера закончилась. До Архангельска две недели добиралась поездом. И дома уже встретила Победу».