«Мы хотели поставить точку в истории неофолка»: архангельская группа Moon Far Away выпускает новый альбом

На студии White Box — там, где альбом записывался, — лидер группы Алексей Шептунов рассказал «Региону 29» о концепции, истории создания пластинки и неожиданных инструментах, которые на нём звучат. 

— Алексей, когда я брала у вас интервью почти три года назад, то начала с вопроса про новый альбом: мол, последний вышел аж в 2011 году. Вы тогда ответили, что пусть не было альбомов, есть отдельные проекты. И вот — мы всё-таки говорим про новый альбом. Как он рождался?

— Да, действительно, у нас были разовые проекты с другими командами, какие-то отдельные треки, потом был большой проект «Песни Устьи» с Александрой Васильевной Кокориной. Параллельно мы работали над другими двумя альбомами — двумя давними историями, — но года три назад я понял, что хочу их пока отложить и записать Athanor Eurasia. С другой концепцией, с другим звуком, полностью акустический, построенный в основном на фольклорном материале.

Алексей Шептунов. Фото Артёма Келарева.

— При первом взгляде на трек-лист кажется, что альбом очень разноплановый: есть русско- и англоязычные песни, есть основанные на фольклоре, есть авторские.

— Это объясняется тем, что песни сочинялись в разное время. Самой старой вещи на альбоме — The Blueberry Song — 18 лет, впервые мы играли на концерте в 2001 году, когда впервые выехали за пределы родного города — в Калининград. Всего на альбоме три англоязычных песни, все они были сочинены в тот период , в начале нулевых. Мы играли их концертах просто под гитару на «бисах», но никогда не записывали. 

Половина альбома основана на фольклорном материале, песнях двух бабушек, которых мы записывали, — Александры Кокориной и Марии Порошиной. Последней, к сожалению, уже нет в живых. Изначально в альбом входило 12 треков, но мы сократили его до десяти песен. Две перенесли: одну — на добавочный диск с бонус-треками, для специального варианта издания, другую — в следующий альбом. Получилась странная смесь: англоязычных песен очень традиционного неофолкового содержания, русского фольклора, который записан с тем же традиционным неофолковым звуком, но меняет его изнутри посредством мелодики, и пары авторских вещей. Одна из них русскоязычная — «Интерсимволизм».

У начальной темы — «Песни водяной мельницы» — очень интересная история. Она записана на этнографическом материале: в её основу легла запись работы Гужовской водяной мельницы в каргопольском секторе Кенозерского национального парка, который я записывал на обычный диктофон. Когда мельница работает, сначала слышишь шум воды, потом начинают вращаться колёса, затем начинают бить била. Когда мы это записали, то поняли, что там очень интересный ритм — практически джазовый. В него очень сложно попасть, но ритм там есть. Он какие-то круги наворачивает. Для записи этой песни мы привлекли чудесного музыканта — барабанщика обожаемой мною джаз-группы «Архангельск» Олега Юданова. 

Мы записали с ним три вещи, одна, правда, войдёт уже в следующий альбом. Частично она по звуку не подошла — там есть электронные инструменты. А здесь мы сосредоточились больше на эпосе, на больших серьёзных формах, та же была достаточно весёлой. Хотя тоже народная — из Вологодской губернии.

— Какова концепция альбома? Что значит — Athanor Eurasia?

— Альбом объединён больше звуком, нежели текстовой составляющей: с одной стороны, северный фольклор, с другой стороны — типичный европоориентированный неофолк. Мы объединили их и свели в единую традицию. Собственно, Атанор в названии альбома — это плавильная печь у средневековых алхимиков, в котором они сплавляли разнородные вещества, чтобы получить так называемого золотого льва — тот самый философский камень, сверхвещество, самую суть материального мира. А словом Eurasia мы говорим о единой фольклорной Традиции огромной части света. Россия и Европа не так уж сильно разделены. Они были разделены исторически по религиозным и политическим соображениям, но в плане культуры, глубинно, во многом оставались едины.

Мы хотели записать альбом, который поставит точку в истории традиционного неофолка. На мой взгляд, Athanor Eurasia — это неофолк, который пришёл к своему логическому концу. Мы слили в нём две культуры и поставили точку. Но, при этом, возможно задали новое направление трансформации жанра. Вообще группы, которые причисляют себя к неофолку, поют, как правило, авторские вещи, так что использование фольклорного материала, тем более записанного в экспедициях по Русскому Северу нами самими, несколько лет назад, — это своего рода новаторство с нашей стороны. Конечно, мы не преследуем каких-то глобальных целей — закрыть какой-то стиль, это просто творческая идея, арт-жест, выраженный в рамках одного альбома. В принципе, у музыкальных стилей есть своё время жизни. Они рождаются и умирают. Наступает такой момент, когда никаких внутренних открытий больше не происходит, только повторения. Возможно, неофолк пришёл к такому финалу, и мы попробовали в нём такую квазиточку поставить.

Для меня главное, что мы фольклорное наследие Архангельской области вытянули на мировой уровень. Лейбл Prophecy Production существует уже примерно столько же, сколько и Moon Far Away, и мы стали первой русской группой за всё это время. Для меня важно, что мы наших любимых бабушек туда привели.

— Как же вам удалось посотрудничать с этим германским лейблом?

— Прежде всего, я сам этого хотел. Многие мои любимые музыканты сотрудничали с Prophecy: музыка, которую я слушаю, издавалась там многие годы. Кроме того, лейбл должен подходить альбому по своей стилистике, своей истории, своему мифу. И Prophecy — мировая величина, один из крупнейших лейблов в неофолк-сегменте. И я им написал, послал им демо. И человек, с которым я вёл переписку, написал: «Чудо, что я не знал о тебе. Мои друзья и на концертах твоих бывали, и на фестивалях тебя слушали». В итоге у нас всё получилось.Кстати, они сейчас выпускают и собственно новый альбом, и коллекционное переиздание состоящее из пяти старых, собранных в такую книжку с кучей старых, ранее неопубликованных, фотографий. По сути, получится фотоальбом с компактами. 

— Подписчики ваших групп в соцсетях уже порой начали недоумевать: дескать, вы посвящаете свои песни фольклорному наследию Русского Севера, но альбом назвали по-английски…

— У нас даже название группы на английском, и мы его никогда не поменяем. Оно красивое, благословенное. Дело в том, что мы изначально претендовали на широкую мировую аудиторию. И мы горды тем, что через нас она узнаёт о Русском Севере. И для нас выбор между маленькой гордыней: «Мы русские, так давайте и альбом по-русски назовём!», — и большой гордостью за то, как в итоге широко зазвучит наша культура, очевиден.

Солистка MFA Елена Шептунова — под кенозерскими «небесами».

— Кроме водяной мельницы вы использовали в записи какие-то необычные инструменты?

— Много акустических инструментов — у меня дома достаточно большая коллекция. Например, словацкая фуяра. На нём уже играет очень мало людей, к сожалению, но он входит в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Я не знаю, есть ли в нём ещё какие-то музыкальные инструменты. Он похож на русскую калюку: принцип звукоизвлечения у него, как у обертональной флейты. Только она более длинная, на ней несколько иные приёмы игры. Ещё использовали гусли, кучу разных флейт, рубаб — тибетский струнный инструмент, из подаренных мне — с головой дракона и кожей змеи на раме.

В записи альбома принял участие звезда английского неофолка Тони Уэйкфорд. Что удивительно и приятно, недавно он написал, что с удовольствием сыграл бы с нами на Вроцлавском индустриальном фестивале. Участница его группы Sol Invictus Кэролайн сыграла на дульцимере — это такие гусли, на которых играют палочками, или пианино без клавиш. Какие-то инструменты мы сами делали. Например, нойз-гусли — в «теле» настоящих народных, но бесструнных гуслей аналоговый синтезатор, который играет от прикосновения. Была просто пластиковая бутылка с чёрным песком острова Санторини вулканического происхождения, который очень интересно шумел. Звучат на альбоме полевые записи, сделанные в экспедициях: они очень некачественные, просто где-то вдалеке бабушки поют, но это придаёт шарма — это звучит словно законсервированное время, замороженные воспоминания о конкретном дне жизни. Да, звук работающего принтера использован в одной песне. Причём он даёт вполне определённую ноту «ля».

— Давайте немного отойдём от темы. Уже объявлено, что в рамках филармонического фестиваля «Эволюция» вы сыграете в Кирхе вместе с «Шестью мёртвыми болгарами». Это будет ново для вас — играть в Камерном зале Поморской филармонии?

— Кирха — зал интересный, сложный, в том плане, что изначально рассчитан на акустическую музыку. Плюс это мультимедийный проект, который будет объединён видео Виктора Тяпкова. Для нас это будет новый формат. Мы однажды играли в подобном зале — в филармонии в Ижевске, но там нас было только двое, а сейчас нас больше и больше живых инструментов. Мы выступим там перед тем, как отправиться в Польшу на Вроцлавский индустриальный фестиваль. 

Добавлю, что ещё один интересный проект ждёт нас в конце лета. 10 августа мы собираемся провести Архнеофолкфест в музее Борисова с нашим немецким другом из группы Orplid. И местных, близких к этой традиции, мобилизуем.