«Всё решают натурщики»: как я позировала студентам-живописцам

Они нашли меня на вернисаже выставки Бориса Копылова. Четверо юных девушек представились студентками второго курса специальности «Живопись» колледжа культуры и, робея, спросили, не хотела бы я им попозировать? Я почему-то сразу согласилась — из журналистского любопытства. Более того, восприняла открывшуюся возможность как челлендж, как наш совместный с юными художницами проект.

Такое погружение в стиле репортажа «Журналист меняет профессию» показалось мне отличным способом узнать больше о том, как в Архангельске учат юных живописцев. Тем более, специальность «Живопись» появилась в колледже сравнительно недавно: в 2011 году.

Аполлон явно расстроен, что рисуют не его.

Так что недостаток живописного опыта у моих новых знакомых (как я потом узнала, мой портрет стал для них, по сути, вторым в жизни) меня нисколько не смутил. Многим кажется, что художниками рождаются, а не становятся: талант либо есть, либо нет. Но мне как-таки и выпала уникальная возможность стать участницей учебного процесса, свидетелем периода становления юных живописцев.

Провести 28 часов мне предстояло с пятью студентками — темпераментной и упрямой Татьяной, старательной и заинтересованной Леной, впечатлительной Машей, невозмутимой Ксенией и ещё одной Леной — таинственной и независимой. Они попросили меня надеть красное платье и шляпу (правда, этюды писали без головного убора). Оказалось, это было рискованное решение: такие активные цвета, как рассказал преподаватель живописи Сергей Никонов, перетягивают внимание на себя, тогда когда притягивать взгляд должны глаза, а не платье или шляпа.

Если портрет не на холсте, оценка снижается.

На двери мастерской — табличка с предупреждением: «Обнажённая натура! Без стука не входить». Внутри — много цвета, стульев, измазанных краской, крупная голова условного Аполлона на подоконнике и множество холстов и картонок, собранных в углу. Иногда студенты рисуют прямо поверх краски на картоне: так из черт одного портрета проступает другое лицо. Кажется, что здесь студентки чувствуют себя, как дома: некоторые даже спят урывками на полу в мастерской.

Этюды.

Со своими этюдниками девушки расселись рядом со мной полукругом — так , чтобы каждая видела меня в пол-оборота, но по-своему. Нашлись желающие писать меня в профиль, но наставник отсоветовал: это задача не для новичков.

Сергей Никонов проинструктировал: засекаем 20 минут и позируем, потом отдыхаем. Сидеть подолгу в одной позе неподготовленным натурщикам нелегко, а от того, что «натура» засидится и одеревенеет, никто не выиграет: поза должна быть расслабленной, без натуги.

Девушки начали писать этюды, причём не карандашом или углём, а сразу маслом. Тут не требовалось детальной прорисовки и поиска портретного сходства, важно было отразить цветовые отношения и характер «натуры», запечатлеть разворот головы, поймать блик на волосах… В дополнение преподаватель вручил мне бутафорскую кисть винограда — чтобы девочки заодно потренировались писать и руки. Такой задачи не было: портрет по плечи, — но педагог рекомендовал пользоваться шансом, раз натура новая попалась. Порой в мастерскую заходят гости — преподаватели, студенты старших курсов, которые тоже не отказываются сделать небольшой скетч.

Вот так, понемногу, на холсте или картонке проступает лицо.

Найти «натуру», готовую тратить время (как правило, посреди рабочего дня), рассказал попутно Сергей Никонов, очень сложно. Обычно студенты пишут либо однокурсников, либо преподавателей. Есть у колледжа и несколько постоянных натурщиков, но всем хочется писать разных интересных людей. Кстати, со мной девочки впервые пригласили кого-то со стороны сами: обычно «натуру» ищет преподаватель.

Особенно нелегко, конечно, найти модель, готовую обнажиться: занятия по обнажённой натуре у будущих художников начинаются с третьего курса. Сергей Никонов рассказывал, что даже в бассейне искал: но, нет, не идут.

От того, что натурщиков днём с огнём не сыщешь, здесь их воля в приоритете. «Всё решают на натурщики, мы только терпим», — рассказывают девочки к моему удивлению.

В поисках натурщиков не обходится без казусов.

Находиться под прицелами пристальных, порой прищуренных, взглядов юных художников — весьма непривычно. При том, что смотрят на тебя не совсем, как на живого человека, а, скорее, как на объект — «натуру». Хотелось смотреть глаза в глаза, но приходилось буравить взглядом верхний левый угол под потолком. Хотя преподаватель призывал учениц прочувствовать мой характер: скованность позы и то, что я — оказывается! — их боюсь.

На занятие пришла известная архангельская художница, преподаватель колледжа Зоя Шадрунова.

Этюды девочки написали за первый сеанс — довольно быстро. Так и нужно писать этюды, пояснил Сергей Никонов: чтобы успеть запечатлеть ускользающий образ. И даже этот, промежуточный результат, поразил меня сходством и свежестью красок: на каждом из быстрых портретов я увидела себя. Кстати, беда многих нынешних студентов, по словам Никонова, в том, что этюды пишутся вдохновенно и свежо, зато основная работа потом «пересушивается».

Следующие сеансы открыли новые подробности студенческой жизни будущих художников. На специальности «Живопись» учатся три года 10 месяцев. Для поступления достаточно предоставить школьный аттестат и сдать вступительный экзамен. Причём не обязательно даже заканчивать «художку»: к примеру, Сергей Никонов считает, что она только портит — после неё сюда приходят уже «нарисовавшись». Поступают сюда и взрослые люди: мама троих детей, бывший банковский служащий, военный…

На студентов не давят с академизмом: некоторые пишут декоративно.

По словам Сергея Никонова, четырёх лет должно быть достаточно, что воспитать самостоятельного художника. Далеко не все выпускники — по одному раз в пять лет — продолжают образование в высших учебных заведениях — Академии художеств имени Репина или «Мухе» (Академии имени Штиглица). При этом, преподаватель подчёркивает, что даже в архангельском региональном отделении Союза художников далеко не все окончили академию.

Самостоятельность здесь поощряют с первого курса. Девочки рассказывают, что с «академизмом на них никто не давит»: позволяют искать свой стиль и даже писать декоративно (то есть, ярко, экспрессивно, с некоторой долей условности, не стремясь к натурализму). Кстати, тяга к декоративности обнаружилась и у одной из пяти моих студенток: от невозможности писать академично она сама страдала.

Девочки листают альбом лучших работ студентов Ярославского художественного училища — для вдохновения.

Вместо экзаменов здесь — просмотры. Оценки ставят. Например, если портрет не на холсте, а на картонке — выше тройки можно не ждать. Как у многих студентов, у живописцев летом — практика: они ходят в музей ИЗО «срисовывать» шедевры. 

Субординации в отношениях «студент — преподаватель» как будто бы меньше, чем в обычных вузах и техникумах: девочки порой своевольничают и пропускают некоторые рекомендации наставника мимо ушей. Например, холсты принесли только двое.

Спустя 28 часов, несмотря на неидеальную посещаемость, слёзы, противоречия между академизмом и декоративностью, наши сеансы подошли к концу. Кому-то из девушек не хватило времени, а кто-то, наоборот, финишировал раньше и успел написать дополнительные этюды. 

Как бы то ни было, пять портретов были готовы. Абсолютно разные, но каждый обо мне и о них. Одну из картин обещали подарить.