Антон и Виктория Макарские — о любви к творчеству и друг к другу

Антон Макарский: Актер в нашей семье только я.

Виктория Макарская: Ну, какая я актриса? Я музыкант, певица, и зрители Архангельска уже это знают. Даже просили приезжать с сольным концертом. Но я категорически против, потому что без Антона мне скучно. Мы ругаемся, мы не можем найти общий язык. Я 18 лет замужем, у меня только на сцене есть возможность поговорить и в эфире. Но это, безусловно, любовь. Нам дико скучно друг без друга.

Антон: В общем, дорогие мужчины, терпения вам.

— Вы много ездите по стране?

Антон: Конечно. Почему мы назвали наше выступление «Живой концерт»? Не только потому, что на сцене прекрасные музыканты, с которыми мы уже 10 лет сотрудничаем. Наш коллектив — это наша музыкальная семья. Но ещё он так называется, потому что у нас совершенно живая атмосфера. Ни одно выступление не похоже на другое. Это зависит от того, к кому в гости мы приедем, какие вопросы могут возникать.

— А что вы видите в регионах? С каким настроением приходят люди? Как они живут? Что они ждут от встречи с вами?

Виктория: Вы хотите честный ответ? Я расскажу. Во всей центральной части России в залах мы встречаем огромное количество одиноких женских глаз. Я даже когда выхожу, считаю мужчин в зале, и говорю: «Дорогие 12 мужчин, как вы сегодня сюда попали?». На Урале мужчин — треть зала. А в Сибири аж половина! Очень видно, как меняется всё, как процветают некоторые города.

Антон: Очень многое зависит от тех, кто находится в правлении города.

— Можете назвать, что бросается в глаза?

Виктория: Азов, Южно-Сахалинск — потрясающие города. Красноярск сейчас стал немного странным городом, мы не совсем поняли, что там сейчас происходит.

— А люди, которые приходят к вам — это всегда какая-то ожидаемая аудитория?

Антон: Не всегда. Есть люди, которые слышали о нас, которым может нравится какая-то песня. Такие люди приходят по чьему-то приглашению, не строя ожиданий. А когда видят то, что происходит на сцене, дальше уже начинают собирать своих друзей и близких.

Виктория: Некоторые приезжают специально на наши выступления. Мы так боялись ехать в Питер. Потому что, когда я дважды до этого была в Питере с концертами, я видела, насколько там холодная публика. Мы только в прошлом году выступали там. Для меня было шоком, что пришла молодёжь.

— А в Архангельске кто к вам приходит?

Антон: В Архангельске мы выступали года четыре назад. У нас ещё были назначены концерты, но по семейным обстоятельствам — мы были беременны — мы приехать тогда не смогли. Сейчас я не знаю, кто к нам придёт. Я специально в начале выступления спрошу у зала, был ли кто-нибудь уже на нашем концерте. И в зависимости от этого будем строить программу.

Виктория: Ой, как я в Северодвинск хочу! У меня же оба деда полковники, мама — старшина, а папа-замполит. В Северодвинске я чувствую этот военный дух. Я очень рада, что мы там завтра выступаем. Потому что придут люди, я почувствую себя, как в детстве, в своей среде.

Антон: У нас с каждым городом особые отношения. Да, здесь Север. Я люблю снег, люблю холод. Я надеюсь, что станет похолоднее. Ещё пока точно не знаю, но хотел пойти купаться.

— Так-то здесь небезопасно купаться в Двине в черте города. Здесь нет специальных купелей.

Антон: Посмотрим завтра, как всё будет. Но я очень хочу искупаться, потому что на Крещение был в тёплом климате и тогда не смог этого сделать.

— Вы уже немного говорили о своей семье. Вы оба не москвичи по рождению. Сейчас вы стали москвичами?

Антон: Нет! Мы и в Москве-то не живём. Мы уехали в Сергиев Посад.

Виктория: Это город, который потрясает своими объёмами и возможностями. Но официально мы москвичи. У нас есть квартира в центре Москвы, прописка наша и наших детей московская.

— А как вы чувствуете, что кто-то стал москвичом, а кто-то нет?

Антон: В слове «москвичи» часто присутствует какое-то высокомерие. Я знаю очень разных людей. К себе я подобное отношение чувствовал иногда, но сам всегда боялся знакомиться с москвичками. Потому что все будут смотреть на меня и думать, что я это делаю из-за прописки. На самом деле, это только мои комплексы.

Виктория: Я недавно смотрела из окна и думала, какой же это грандиозный город, как он быстро разрастается. Я очень люблю Москву, но никогда не стану москвичкой. Когда мы гуляем по городу, то всегда можем остаться переночевать в квартире, но все же садимся в машину и едем обратно в Сергиев Посад. Там мне комфортнее.

Антон: Москва нам очень многое дала — друг друга, работу. В Москве время пролетает очень быстро, а в Сергиевом Посаде оно ощутимо. Москва — это мегаполис, куда нужно приезжать, погружаться в работу с головой, не ходить, а бегать. Это совершенно другой ритм. Сейчас нам уже за 40 и хочется не только бегать.

— Многие ваши коллеги по цеху, когда приезжают из столицы в регион, ведут себя соответствующим образом, почему, наверное, в регионах и складывается такое впечатление. Они ведут себя высокомерно, цинично, не скрывая, что приезжают в регионы на заработок. Тем не менее, мы понимаем, что артисты приезжали всегда. Когда-то это были творческие вечера. Вы уже немного начали рассказывать об элементах вашей концертной программы. У вас тоже, наверное, идёт не односторонняя подача аудио -информации, творческое общение.

Виктория: У нас родные люди в зале. В Тамбове организатор был шокирован. Он вышел после концерта и говорит: «Ребят, а я и не знал, что у нас в городе столько интеллигентных людей! Я очень боялся вести ваш концерт, потому что обычно у нас проходит только „жёсткий“ шансон». Приходит именно наша аудитория.

— А о чём вас спрашивают?

Антон: И о детях, и о музыке, и о жизни.

Виктория: Некоторые вопросы просто ставят в тупик.

— Вас теперь все знают по рекламе.

Виктория: Это было для нас большим сюрпризом, когда нам с [дочерью] Машей предложили сняться в рекламе. Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что меня пригласили из-за красотки Маши. Потому что когда Маша появляется на экране, рядом не видно ни мамы, ни папы. Я очень боюсь, что моя дочь пойдёт в эту актёрскую профессию. Но она меня каждый раз успокаивает, говоря, что будет врачом.

— А почему? Расскажите тогда, сегодня актёр кино — это какая профессия?

Антон: Это очень зависимый человек. Как сказала Вика, сегодня есть работа, а завтра — нет. Только единицы достигают значительного успеха. Мне не приходится жаловаться. У меня синдром «наголодавшегося человека». Я очень долго был без работы. Поэтому у меня 46 фильмов в фильмографии. Когда мне предлагают работу, я сразу соглашаюсь.

— А как вы выдержали долгое время без работы?

Антон: Я ушел в армию в одно время. Полгода «веселился», не знаю, где я жил и что я ел. А потом уже с Викой встретились. Тоже по-разному было. И уходил от нее, мол, кто я такой, безработный, бесперспективный, хоть и с гитарой за спиной. Но самое главное, что я хотел сказать — это профессия, в которой очень легко утратить ощущение реальности. Мы слышим то, что нам нравится. Под шквалом комплиментов или осуждения можно потерять связь с реальностью. Я видел, как некоторые актеры просто сходили с ума. Ко мне популярность пришла лет под 30, когда я уже был весь в синяках и ссадинах от того, что наступал на одни и те же грабли. К тому же со мной всегда были и есть рядом друзья, которые не дадут мне унестись в заоблачную высь. А когда человек играет свою первую роль после театрального института, и она становится успешной, то его превозносят на небывалую высоту. Человек теряется. Он чувствует себя богом, а к остальным людям относится, как к собственной свите. И это страшно.

— Антон, у многих актёров, бывает, создано амплуа. Например, Александр Демьяненко прожил всю жизнь в образе Шурика. Наверное, за каждым актером, если он состоялся в каком-то образе, следует эта угроза? Как у вас случилось?

Антон: Для меня в этом отношении примером или ориентиром служит голливудский актер Меттью Макконахи, который из красавчика, снимающегося в романтических комедиях стал очень крутым драматическим актёром, играющим совершенно разные роли. Нужно не бояться себя изменить.

— А режиссёры видят Вас в другом образе?

Антон: Да, это мое счастье. Так изначально было. Я одновременно играл в «Нотр Дам де Пари», где я был капитаном стрелков, и в сериале «Бедная Настя», который мне очень помог, потому что там я играл такого рефлексирующего интеллигента в очках. Благодаря этой разнице меня начали приглашать на совершенно разные роли.

Виктория: Антон удивительный характерный актер. Он такой смешной! Я очень надеюсь, что его когда-нибудь пригласят играть в комедии. Жалко, что сейчас это все вижу одна я.

— Виктория, а какой настоящий Антон?

Виктория: Самоед. Он никогда не бывает доволен собой. Так как он считает меня своей половиной, то он часто недоволен и мной тоже. Требования ко мне всегда больше. Он очень занудлив. Но я понимаю, для чего мне это. Такой степени смирения я от себя не ожидала. У него ж с возрастом характер портится. И мне еще больше приходится смиряться. И мне это явно идёт на пользу, как человеку гордому, тщеславному, раздражительному, нетерпеливому. Поэтому я счастлива.

— А у вас после рождения детей где теперь концентрируется основная жизнь?

Виктория: После рождения детей я теперь на каждого человека смотрю, думая, что у него есть мама и папа. Следовательно, он ребёнок. Вне зависимости от того, кто этот человек, мне всегда его жалко по-матерински.

Антон: Для меня никогда не был центр активности в работе и на сцене. Я никогда не понимаю, когда люди говорят: «Я хочу умереть на сцене».

— То есть, для вас работа — это всё же работа, а жизнь — это семья?

Виктория: Жизнь — это творчество. А работа — это работа.

— А есть многие, кто находит жизнь в работе.

Виктория: Если человек талантлив, то он вкладывает в какое-то дело, в совершенно любое, свой талант. Талант, как вода, подвижен. Многие люди из-за гордыни, стесняясь оценки окружающих, не раскрывают свой талант. Когда ты делаешь шаги, ты неизбежно ошибаешься, падаешь, тебя осуждают и недооценивают. Люди должны понимать, что не надо бояться падать, не надо бояться негативной реакции на твои действия, если ты знаешь, что то, что ты делаешь — это твое.

—  А знаете, что меня еще удивляет? Сейчас принято ругать журналистов, не доверять СМИ, особенно телевидению. Я знаю, что вы прилетели буквально сегодня, и мы не первые, кому вы даете интервью. Журналисты тоже делают свою работу по-разному. Почему вы так открыты?

Антон: Мы просто не смотрим на ту маску, которая крепится к человеку — «Журналист». Мы с людьми общаемся, а не с журналистами. Пытаемся понять, что нас спрашивают и отвечать с допустимой откровенностью. И это нормально.

— Но тяжело быть публичными людьми?

Виктория: Жизнь, как зеркало: какую рожу скорчил, такую и получил в ответ. Мне кажется, что журналисты иногда специально стебутся над теми артистами, которые много о себе мнят, и специально задают такие вопросы, которые могут немного сбить этот пафос и поставить артиста в неловкое положение. Я считаю, что если ты обиделся, то это твои проблемы. Можно же не обижаться, а отшутиться в ответ. Или просто сказать: «Да я такой. Буду исправляться».

— Завершая разговор, хочется вернуться к тому, с чего мы начали. Ради чего должны прийти и посмотреть ваше выступление мои земляки?

Виктория: Мы с вами уже четыре месяца живём в зиме. Даже когда всё хорошо, всё равно хочется плакать. Без солнца очень грустно. Так что сегодня и завтра будет солнце. Я не знаю, как это получается сделать на сцене, но в 19:00 в Архангельске будет солнце и в Северодвинске. Ради хорошего настроения мы и приехали.