Неочищенные сточные воды — главная экоугроза в Поморье

Для природоохранной прокуратуры каждый год посвящён экологии, подчёркивает Дмитрий Некрасов. Но в 2017-м «око государево», как называют прокуратуру со времён её создателя Петра I, рассматривало эту сферу особенно пристально.

— Тематические проверочные мероприятия планировались не только природоохранным прокурором, но и всеми органами прокуратуры, — рассказывает Дмитрий Некрасов. — Так, общая проверка особо охраняемых природных территорий завершилась коллегией прокуратуры области, на которой обсудили все проблемы в этой сфере.

— Особо охраняемые территории — это заповедники, национальные парки, заказники?

— А также памятники природы, к которым могут относиться даже отдельные деревья.

Проверка показала, что в этой сфере далеко не всё благополучно. Например, сведения о 67 памятниках природы и 28 региональных заказниках не внесены в данные кадастрового учёта. Получается, что ООПТ есть, но документы на них не оформлены надлежащим образом. Другая очень распространённая проблема — неустановленные границы особо охраняемых территорий. К примеру, в Пинежском заповеднике они пересекаются с землями гослесфонда, а это создаёт угрозу вырубки заповедного леса.

По памятникам природы вообще надо проводить тотальную ревизию. Ведь какие-то из них, возможно, таковыми уже не являются. К примеру, лес, посаженный к одному из съездов КПСС, со временем мог утратить свою уникальность. А с другой стороны, у нас есть действительно уникальное урочище Куртяево, но документы на него не оформлены, и объект даже не финансируется должным образом.

По всем этим вопросам мы обратились в суд с иском к областному министерству природных ресурсов и ЛПК. Суд согласился с нашими требованиями, и ведомство уже приступило к наведению порядка.

— А всё ли в порядке у национальных парков? Не так давно прокуратура предъявляла претензии к «Онежскому Поморью». 

— Да, у этого парка не были определены границы, но его администрация почему-то установила плату за вход. Суд по нашему иску признал её незаконной, и плата была отменена. А в 2017 году федеральное минприроды утвердило положение о национальном парке «Онежское Поморье» и его границы. Плата за вход теперь взимается уже законно, все вопросы сняты. Напомню также, что с прошлого года «Онежское Поморье» находится под управлением нацпарка «Кенозерский».  

Непростая ситуация сложилась в Сийском природном биологическом заказнике. Его передали с федерального уровня на региональный, и в процессе передачи площадь заказника почему-то уменьшилась с 43 тысяч до 22 тысяч гектаров. Минлеспром сослался на то, что в советское время её установили неправильно. После наших замечаний цифру оставили прежней, но в 2018 году площадь заказника перепроверят на месте. 

Такой дорогой песок

— Кто причинил наибольший ущерб нашей природе в Год экологии?

— Из года в год переходит такая проблема, как незаконная добыча общераспространённых полезных ископаемых и в первую очередь — песка. Соблазн незаконно его получить у недобросовестных представителей бизнеса очень велик.  

В Маймаксе на территории, где планировалось строительство метанолового завода, хранились огромные запасы высококачественного песка. Бизнесмен не только похитил его у государства, но и умудрился продать муниципалитету на отсыпку кладбища. Получил за это немалую сумму — 29 миллионов рублей. 

Сначала мы обратились в суд с гражданским иском, и он признал деятельность бизнесмена незаконной. Затем правоохранительные органы подсчитали ущерб и возбудили уголовное дело. Весь ущерб взыскан в бюджет.

В 2017 году факты незаконной добычи песка установлены и в Приморском районе. Расследуются два уголовных дела. 

Песок, добытый на Солзе. Фото «Регион 29».

— Много шума было по поводу вывоза гранатового песка на Солзе под Северодвинском. 

— Как уже сообщалось, тщательная проверка с участием представителей прокуратуры, министерства природных ресурсов и Росприроднадзора не выявила серьёзных нарушений. У организации, которая занималась вывозом песка, есть разрешение на эти работы. Правда, один из документов был просрочен, за это предусмотрена административная ответственность, материал направлен в Росприроднадзор. 

Однако ни о какой преступной деятельности речь не идёт. Планируется разработка месторождения, но это ведь неплохо для региона. Главное, чтобы всё было по закону. 

Когда инвестор страшнее лесоруба

— А есть ли угрозы лесу? Правоохранительные органы отмечают, что чёрные лесорубы в последнее время поутихли.

— В прошлом году мы во взаимодействии с прокурорами городов и районов проверяли инвестиционную деятельность в лесной сфере. Могу сказать, что главная угроза лесу сегодня исходит не от того, кто без разрешения спилил себе на дрова три берёзы, а от недобросовестных инвесторов. Даже один такой инвестор причинит ущерба больше, чем тысячи чёрных лесорубов. 

Так, нашумевший проект «Поморского лесного технопарка» подразумевал создание производства лущёного шпона, а с ним — новые рабочие места и вклад в экономику региона. В профильное министерство технопарк представлял информацию о том, что работа якобы выполняется. На самом деле выполнялась только рубка леса, полученного без аукциона и с 50-процентной скидкой, поскольку по закону инвестору положена льгота. 

Сначала мы в гражданском порядке доказали, что министерство не принимало мер по исключению технопарка из перечня приоритетных инвестпроектов. А после подсчёта ущерба, который составляет как минимум 21 миллион рублей, было возбуждено уголовное дело, идёт расследование. 

— А оборудование для производства шпона действительно закупили, как утверждали представители парка?

— Нет. Они представили лишь договор на поставку оборудования. Мы обратились в Санкт-Петербургский институт лесного хозяйства с вопросом: обеспечит ли это оборудование запуск производства лущёного шпона? Нам ответили, что не обеспечит. Можно сказать, это была имитация намерений.

Нефть на воде

— В прошлом году случилось несколько разливов нефтепродуктов на реках и водоёмах области. Чаще всего замечали безобразие местные жители, а СМИ подхватывали тему. Насколько серьёзен ущерб от этих происшествий?

 — Поскольку у нас портовые города, риск разлива нефтепродуктов будет сохраняться. Когда идёт судно, всегда может случиться технический сбой. Но в последнее время серьёзных выбросов у нас не было. Самое масштабное ЧП такого рода случилось в 2000-х годах, когда в Онежском районе у островов столкнулись два танкера и в море вылилось большое количество топлива.

Что касается прошлогодних происшествий, то их нельзя назвать чрезвычайными. Так, летом на Северной Двине в районе порта Архангельск появилась плёнка, чувствовался едкий запах топлива. В районе Северодвинска также произошёл сброс загрязнённых нефтепродуктами вод. Но все негативные последствия быстро устранили. 

Есть чёткий алгоритм действий различных служб в подобных ситуациях. Капитан порта выносит распоряжение, и спасморслужба оперативно ликвидирует загрязнение.  

— А виновные в разливах понесли ответственность?

— Их не всегда можно установить: как правило, ко времени обнаружения нефтяных пятен судно, с которого произошёл выброс, уже давно ушло. А в случае со старым буксиром, затонувшим в районе Турдеево, его собственник известен и, возможно, понесёт ответственность. Росприроднадзор проводит проверку. 

Порой мы работаем на предупреждение подобных происшествий. В конце минувшего года суд вынес решение по нашему иску к ЗАО «Бункерная компания», которое занимается перевозкой нефтепродуктов на территории Архангельской области и других регионов. У этой компании истёк пятилетний срок действия заключения государственной экологической экспертизы. Новое не было получено, поэтому мы обратились в суд, который дал ответчику год на подготовку документов. 

Аналогичный иск был предъявлен к АО «Архоблэнерго». Среди прочего, общество занимается завозом нефтепродуктов в отдалённые районы. У него также нет заключения экологической экспертизы, и это не единственное нарушение природоохранного законодательства. Список исковых требований занял целый лист: от прекращения сброса сточных вод в бухту Благополучия на Соловках и в мезенскую Каменку до рекультивации загрязнённых территорий. Суд иск удовлетворил, решение вступило в законную силу. 

Виноваты машины?

— Жители крупных городов области порой жалуются на качество атмосферного воздуха. В Архангельске стационарные посты наблюдений регулярно фиксируют превышение ПДК по бензапирену и другим вредным веществам. Ведётся ли работа в этом направлении?

— Разумеется. По поводу бензапирена мы обращались в управление Росприроднадзора. Нам дали ответ, что в превышении ПДК виноват автомобильный транспорт. Кстати, в густонаселённых городах — в частности, в Москве — вообще ликвидируются посты, фиксирующие содержание бензапирена.

Что касается крупных производств, то они регулярно проверяются на предмет выбросов загрязняющих веществ в атмосферу. 

— Но ведь проверяющие приходят не в момент выброса, а позже, когда уже всё хорошо?

— На предприятиях установлены самописцы, подобные «чёрным ящикам» самолётов. По их записям можно отследить, не было ли выбросов в те дни, когда фиксировалось превышение ПДК вредных веществ. И надо быть уж очень изощрённым нарушителем, чтобы стереть или заменить эти данные. 

— Крупные предприятия регулярно рапортуют о своих достижениях на экологическом фронте. Это реальные успехи, не видимость?

— Да, предприятия внедряют современные экологичные технологии, проводят надлежащую очистку сточных вод. Не сглазить бы тенденцию, но сегодня ждать угроз, например, от целлюлозно-бумажных производств нам не приходится.

Чего нельзя сказать о неочищенной хозфекальной канализации, которая сбрасывается в реки. В Архангельске с этим настоящая катастрофа. Сети изношены, долгое время проблемой не занимались.

— Что же делать?

— Есть судебные решения, которые обязывают муниципалитеты организовать надлежащую очистку водоотведения. Но на решение вопроса требуются миллиарды рублей.

Информация доведена до органов местного самоуправления, будем ставить вопрос и на областном уровне. На сегодня неочищенные сточные воды — главная угроза нашей экологии.   

При этом задолженность за негативное воздействие на окружающую среду в регионе остаётся высокой. Эти платежи взимает Росприроднадзор. Мы взяли ситуацию под контроль, и за два года задолженность удалось снизить почти в два раза — до ста миллионов рублей.