информационное
Триумфального возвращения оперы в столицу Севера — спустя почти 30 лет с последнего прикосновения архангелогородцев к этому высокому искусству — ждали с апреля этого года. Государственный камерный музыкальный театр «Санктъ-Петербургъ Опера» обещал провести северянам мягкую терапию с помощью классики жанра.
Но «Севильский цирюльник» многое расставил по местам. Это «насмотренный» петербургский зритель знает, что народный артист России Юрий Александров склонен переосмыслять классику, а северян, для которых всё было в первый раз, ждало много сюрпризов: как-то, что Фигаро впервые появился на сцене в женском платье. А что такого, он же плут и притворщик! Когда маэстро Александров только готовился к премьере «Цирюльника» в марте 2015 года, он интриговал, что в одной из сцен Фигаро будет похож на Кончиту Вурст — так и вышло.
Или как-то, что граф Альмавива половину первого действия проходил в образе ковбоя, а на сцене появлялись мексиканцы с кактусом — фаллическим символом. Или то, что воспитанница Розина носила то чёрный латекс, то леопардовые леггинсы и очень вольно запрыгивала доктору Бартоло на колени.
Но в этом осовременивании либретто Чезаре Стербини вовсе не чувствовалось неуважения. Зато ощущалась лёгкость и самоирония художественного руководителя и его молодых артистов: их готовность посмеяться над своим искусством и над собой в нём. А это не каждой творческой натуре под силу. Особенным шиком показалось то, что исполнитель партии доктора Бартоло в один момент — о, ужас! — даже вытер руки о бархатные портьеры театрального занавеса и бросил в оркестровую яму какие-то бумажки.
Кстати, оркестровая яма, которая, вопреки сомнениям некоторых СМИ, в драмтеатре всё-таки нашлась, произвела на зрителей неизгладимое впечатление: в антракте некоторые отправились не в буфет, а к ней. Всё-таки, живая оркестровая музыка — это чистое волшебство!