информационное
Семён Лашкин. Фото Артёма Келарева.Коллектив выпускников Московской консерватории, которые играют симфо-рок, приехал в столицу Севера в третий раз. Но не на фестиваль уличных театров, как в прошлые разы, а на большой персональный концерт. И реакция публики подтвердила, что группу здесь будут рады видеть и слышать и впредь.
— Семён, спустя год вы в третий раз приезжаете в Архангельск и на этот раз — с дебютным альбомом. Как изменилось ваше творчество за этот год, что произошло с коллективом?
— Когда мы приезжали в 2015 году, у нас в программе было только несколько собственных вещей: в остальном это были кавера. В прошлом году своих стало уже чуть-чуть побольше, и этот год мы работали над тем, чтобы создать, записать больше своих треков. На то, чтобы записать альбом в Питере, ушло около полугода. Ни я, ни остальные парни — мы никогда не писали альбомов — ни в составе Radio Kamerger, ни в составе других групп. Поэтому для нас это был первый большой опыт, который дал нам очень многое. На это ушло много времени, но я чувствую, что это был очень важный процесс. И он, действительно, поднял нас на какой-то новый уровень. А после этого родилась естественная идея — показать эту музыку и поддержать альбом туром. А Архангельск для нас, правда, особенный город. После первых двух раз нам писали, спрашивали, когда мы ещё приедем.
— Каверы всегда были важной частью вашей музыки. Вот даже, например, на шоу «Победитель» Первого канала вы исполняли только их.
— У любого шоу в телевизоре есть свой формат, и ты либо с ним соглашаешься, либо не участвуешь. В «Победителе» все пели только кавера, там в принципе нельзя было играть своё. Логика продюсеров была проста: людям нужны известные песни. Никому не интересно вкладываться в материал, который неизвестен, и развивать его. Потому что люди, естественно, сильнее среагируют на песню, которую они уже знают. Такой был формат, и мы просто использовали эту возможность — чтобы люди узнали, кто такие Radio Kamerger.
— Ваше отношение к исполнению чужих песен как-нибудь менялось по мере того, как развивалось ваше творчество? Раз уж сейчас вы решили достучаться до слушателей со своими?
— А нет другого пути, потому что амплуа каверщиков висит очень тяжёлым грузом. На самом деле, это очень неприятное амплуа. Хоть мы и создаём своим собственные аранжировки, добиться оригинальности всё равно, по сути, почти невозможно, повторяя песню в тысячный раз. Ты играешь с публикой: люди любят эти вещи, и ты даёшь им их. Но они тебя не запомнят за это. Как они тебя запомнят? «Это тот парень, который играл мою любимую песню AC/DC»? Так что единственный способ запомниться, как я считаю, — это делать свой материал, делать его всё лучше и лучше.
Факт остаётся фактом: каверщики не выпускают альбомов. Интересное исполнение чужой песни может зацепить, если ты случайно попал на концерт. А лично мне, когда я слушаю кавера, уже просто скучно становится: я понимаю, что человек ничего не придумал, просто сыграл это и всё. Хотя вообще мы из классической школы, а классика — это только кавера. Мы всю жизнь учились именно исполнять. Это как у режиссёров в театре: они не пишут пьесы, они их ставят. И в начале это так и было для нас: я просто ставил задачу — действительно круто исполнить известную композицию. Потому, что от качества исполнения зависит восприятие. Но потом этого стало просто мало.
К тому же, в последнее время появилось столько коллективов со струнными в составе, которые играют одни и те же песни, симфонические хиты… Пять лет назад такого не было, и это было действительно прикольно. И люди очень живо на это реагировали. В этом и проблема каверов: ты поймал волну, людям нравится, но через три года о тебе уже никто не вспомнит.
— Свои песни вы поёте на русском, хотя каверы у вас по преимуществу англоязычные.
— Всё очень просто: я же русский человек, говорю по-русски и знаю его лучше всего. Вначале я написал две песни на английском, и это, конечно, было интересно, но надо понимать, для кого эти песни. То есть, мы сейчас реально собираемся покорять Запад? Этого не произойдёт в обозримом будущем, а русские тексты русских людей точно больше цепляют. И по-русски я могу выразиться уж точно лучше, чем по-английски.
— Вы не раз говорили, что узнали об Архангельске благодаря международному фестивалю уличных театров. Иными словами — благодаря Молодёжному театру.
— Сто процентов.
— Знаете ли вы, что там сейчас сложилась ситуация, во многом похожая на то, что происходит с «Гоголь-центром»? В театр приходит проверка, один спектакль не был согласован. Как вы к этому относитесь?
— Как можно к этому относиться? Мне кажется, у любого человека, хоть каким-то боком связанного с культурой, отношение к таким вещам будет крайне негативным. Я этому всему вообще не верю.
— Тем более, что и у вас летом 2016 года был подобный негативный опыт, когда вас обвинили в организации несанкционированного мероприятия из-за игры виолончели в центре Москвы.
— Мне ещё повезло: эта новость вызвала широкую огласку, и её не смогли тогда замолчать. Потому что таких случаев в Москве было очень много, и эта практика не остановилась. Там продолжили забирать инструменты у музыкантов. Зато я добился того, что по решению суда административное правонарушение с меня сняли. Это было для меня важно.
— Какие задачи на будущее вы ставите для Radio Kamerger?
— Продолжать писать свои песни, делать это всё лучше и лучше, играть во всё большем количестве городов, потому что это очень важно для музыкантов. Лично я счастлив, что мы сейчас всё время в движении и каждый день даём концерты. Делать видео, в комплексе работать над тем, что транслирует группа. То есть то, что должен делать любой артист. Музыкант всегда говорит для какого-то определённого слоя населения. И мы эту категорию слушателей пока ещё ищем.