Поиск от чистого сердца: как волонтёры ищут людей в Архангельске

ИА «Регион 29» уже рассказывало об одном объединении поисковиков-добровольцев, которые ищут пропавших детей. Есть в Архангельске ещё одно онлайн-сообщество волонтёров поиска — более широкого профиля. В ноябре 2015 года четверо девушек открыли группу Вконтакте «Поиск пропавших людей Архангельск». Поводом послужило объявление о пропаже двух одиннадцатилетних «бегунков» в небезызвестной «Жести».

— Под постом о поисках было, наверное, порядка тысячи комментариев, и выделить оттуда важную информацию было нереально, — рассказала администратор сообщества Татьяна Скичко. — И девочки — тогда меня с ними ещё не было, — захотели сделать всё более организовано, создали группу Вконтакте.

Ромео и Джульетта

Пост о пропаже тех мальчишек для волонтёров-новичков стал импульсом. Следующие поиски, в которые волонтёры уже включились по полной, не заставили себя ждать: пропали мальчик и девочка тринадцати и двенадцати лет — северодвинские Ромео и Джульетта, как их прозвали добровольцы. Они сбежали в Архангельск, чтобы быть вместе.

— Мы связались с оперуполномоченным, который вёл дело, — вспоминает Таня. — Он сказал: «Мы очень рады, принимаем любую помощь. Нужно набрать народ в Архангельске». 

Затем Татьяна связалась и с мамой пропавшей девочки.

— Мама девочки дала мне её номер. Я написала ей: «Мама с папой тебя потеряли, я помогаю им искать…». Очень много сообщений отправила, и все они были без ответа. Я старалась вывести её на разговор, внушить доверие. И вот она написала: «У нас всё хорошо, нам ничего не нужно». А я ей: «Возьми трубку, я хочу с тобой поговорить». Она испугалась, что я из полиции. Она долго не говорила, где они, но в итоге сказала. Оказалось, они гуляли по торговому центру. Я попросила их оставаться на месте, сказала, что их скоро заберут. Забрали ребят, напоили их чаем, я позвонила маме.

С этого случая сотрудничество добровольцев с полицией и началось. По словам девушек, сотрудники правоохранительных органов им ещё ни разу не отказывали. Таня и Инга и сами понимают, что работать надо только с полицией.

Кстати, этот случай с юными влюблёнными показал, насколько безответственными и равнодушными порой бывают взрослые: дети ведь среди ночи на попутке в другой город уехали!

— 50 процентов «потеряшек» садятся на попутки, — говорит Таня. — Взрослые люди просто сажают детей к себе в машину, не пытаясь ничего узнать, и не сообщают потом в полицию. Это ещё хорошо, если дети благополучно доберутся, а ведь можно сесть к незнакомцу в машину и потеряться так, что уже не найдут.

«Не сможем пройти мимо»

Первоначально собирались искать только детей, но потом, волею случая, расширили рамки.

— Где-то до февраля месяца мы работали тихо: нас никто не видел, не знал. Так шло, пока не пропала 20-летняя девушка, — рассказывает информационный координатор движения Инга Артёмова. — Она не была ребёнком, но мы поняли, что не сможем пройти мимо.

Поиски молодой девушки были, наверное, одними из самых непростых в работе волонтёров.

— Когда она пропала, мы чуть не разошлись, — говорит Инга. — Все были на нервах, было очень тяжело, хотелось отступиться… А потом Таня пишет: «Если мы увидим объявление о пропаже человека, мы уже не сможем пройти мимо».

 Сейчас-то уже известно, что девушка погибла в результате несчастного случая. Поехала к знакомому домой, а тот, двигаясь задним ходом, сбил её. И спрятал тело.

— Мы искали её пять дней, — вспоминает Инга. — Пропала она 18 февраля, а 19-го её уже начали искать. Она не вышла на работу, и коллеги связались с её тётей. Где-то на вторые сутки мы стали подозревать, что дело серьёзное: телефон у неё вообще не включался. Ещё однажды мы очень сильно обманулись. Одна девушка пошла проверить «Петромост», и сказала, что пропавшую там видели. Или она перепутала, или тот, кто опознал, — этого мы уже не узнаем. Нам было сказано, что пропавшая была там всю ночь. В результате и мы, и полиция пошли по ложному следу. Они камеры за восемь часов просматривали. Мы думали, она жива. Никто не отрабатывал версию, что она погибла. И на этот «Петромост» мы почти двое суток потратили. И полиция нас тогда упрекнула за то, что дали им непроверенную информацию. Теперь мы всю информацию всегда перепроверяем. Учимся на ошибках. Когда мы узнали, что она погибла, было тяжело нам всем. У меня почти нервный срыв был.

На сегодня поисков со смертельным исходом на практике волонтёров уже три. Девушки научены горьким опытом: зачастую, если поиски идут больше пяти дней, всё так и заканчивается. Так случилось во время поисков архангельского школьника 2000 года рождения и 42-летнего мужчины с расстройством психики.

Оградить родных

— Когда мы искали мальчика, он как вышел из онлайна, так и всё, — рассказывает Инга. — После пяти дней мы уже понимали, что ищем, и папу к такому исходу готовили. Была у нас маленькая надежда на то, что объявили вознаграждение. Был разброс информации, очень много укрывательства и ложной информации. Было, например, три человека, которые под каждым постом писали: «Я видел». Они стабильно появляются: девочка-подросток, женщина и мужчина. 

Тогда волонтёры впервые столкнулись с якобы ясновидящими. И отцу мальчика, и им самим  приходило по 20 сообщений от людей, которые называли себя экстрасенсами.

— Все ведь знали, что мальчик с Варавино-Фактории, вот и писали: «Ищите около воды, в заброшенном здании», — вспоминает Инга. — Или писали: «Он в каком-то клубе, то ли боулинге, то ли бильярде, пахнет пиццей, сильный удар в спину…».  

— Кто угодно может сказать: «Он в заброшенном здании, гараже». Ну, где еще ребёнок будет прятаться? Люди писали очевидное: он на фотографии был в боулинге. А папа верил, — добавляет Татьяна.

Сейчас Инга и Таня уже научились отфильтровывать информационные потоки:

— Раньше мы хватали любую информацию и тут же неслись её проверять, а сейчас уже начали задавать наводящие вопросы, — говорит Инга. — 90 процентов людей видят фотографию Вконтакте, и им начинает казаться, что они видели кого-то похожего. Например, про пропавшего мужчину часто говорили, что видели его на Дачной. Но мы понимали, что больному человеку не преодолеть такой путь незамеченным. Попросили съездить туда знакомого мальчика. И там мужчина, которого все путали с пропавшим, говорит: «Как вы мне все надоели! Меня уже три раза фотографировали, четыре раза останавливали». Но мы не можем отмахнуться от всего этого, потому что в этой куче информации может найтись зерно правды. 

Вообще девушки стараются максимально оградить родственников «потеряшек» от разных неадекватных людей. Но получается не всегда.

— Родственников мы просим не верить, не слушать, игнорировать, — объясняет Татьяна. — Когда искали пропавшего мужчину, мы с его сестрой подолгу висели на телефоне. Мы её уже начали мягко подготавливать к тому, что мы ищем тело. Она мне сама призналась, что готова к такому исходу: всё-таки времени много прошло. Стала маму подготавливать. А потом ей написали ясновидящие, сказали, что он жив. Она в слезах позвонила, попросила организовать ещё один поиск. Мы отправили людей в Перхачёво, взяли лодку, дважды прочесали реку… Появилась надежда. А потом она пережила двойной шок.

Именно поэтому, считают девушки, родственников пропавших на период поисков надо занимать:

— Я сказала папе пропавшего мальчика: «Не заходите в сеть!», — рассказывает Инга. — Мы поэтому и хотели создать отдельную группу, чтобы родственники «потеряшек» знали, куда обращаться, и чтобы им не пришлось писать в «Жесть» и читать весь этот мусор.

Лайк «потеряшке»

В поисках детей Интернет, с одной стороны, играет на руку волонтёрам, — редкий подросток не зайдёт к себе на страницу Вконтакте, — а с другой, для некоторых из них пропажа превращается в способ набрать себе лайков.

— Обычно подростки могут загуляться и побояться вернуться домой, или просто уйти из любопытства, — объясняет Инга, — а теперь к этому добавилось ещё и желание славы в Интернете. Подростки мне иногда пишут: «А вот если я пропаду, у меня на странице будет много всего?». Я говорю: «Если ты пропадёшь, тебя заберут в полицию, родители заплатят штраф». Подростки, которые поумнее и постарше, понимают, что учёт у комиссии по делам несовершеннолетних им не нужен.

По словам девушек, порой поиски воспринимают, как какую-то игру. Появилось много тех, кто не столько хочет помочь, сколько любопытствует. Поэтому далеко не все, кто вызывается поработать в поле, бывают готовы к полевым условиям:

— Мы не по улицам гуляем, — говорит Инга. — Мы ходим по теплотрассам, по оврагам, на Варавино уже всех бомжей знаем: они нам объяснили, что у них всё по зонам, и пообещали сообщить, если кого-то увидят. Мы уже обожглись однажды, когда на поиски приезжали неподготовленные люди. Девушки говорили: «Ой, я ногу натёрла. А мы, что, на завод пойдём?». Мы хотим, чтобы в каждом районе у нас были свои люди, которые могли бы организовать поиски на месте. Нужно записать телефоны, номера машин. И если мы ищем в Заостровье, где трава в рост человека, надо, чтобы 20 человек приехало, и 20 вышло.

Словом, сейчас сообщество набирает постоянных волонтёров, — помимо тех надежных восьми ребят, что уже есть. Девушки хотят, чтобы добровольцы по месту жительства «поделили» между собой город:

— Есть несколько людей в Цигломени, в которых мы точно уверены, — поясняет Таня. —  В центре города есть молодой человек, который с весенних поисков себя очень хорошо зарекомендовал. Нужны люди с Варавино-Фактории, ведь основная масса людей пропадает там.

По тому, с какой периодичностью сейчас появляются объявления об очередных пропажах, кажется, что без «работы» девушки не останутся.

— Я записываю номера телефонов следователей и оперуполномоченных, потому что, думаю, не первый и не последний человек у нас еще пропадёт, — говорит Татьяна Скичко.