Чума в томатном соусе: питерский театр показал в Архангельске спектакль по Альберу Камю

Физический театр «PG project» из Санкт-Петербурга приехал в Архангельск на XXII международный фестиваль уличных театров. Они привлекли внимание, когда ещё только были названием коллектива в перечне участников фестиваля. Ведь они везли в Архангельск уличный спектакль по роману французского экзистенциального классика Альбера Камю, — есть, от чего побежать мурашкам.

На карнавальном шествии эти трое девушек и двое юнош, одетых по советской моде, в отличие от других участников парада были тихи, бесстрастны и вроде бы неприметны. Но от этого-то взгляд на них так и останавливался. 

«Мы боялись потеряться»

В гримёрке театра драмы я задала несколько вопросов руководителю театра Наташе Беспаловой и директору Сергею Медведеву, которые вместе занимались режиссурой «Chuma21». Кстати, сам Сергей — правда, с другим театром и с другим представлением, — два года назад уже бывал на фестивале в Архангельске. А его коллеги — впервые в Архангельске.

— Ваш спектакль действительно будет по мотивам Камю, или это некая история о чуме в современном мире?

— Это будут некие впечатления — наши, всеобщие, — от произведения, — сказала Наташа Беспалова. — Связь с произведением можно будет проследить, особенно, если человек недавно читал первоисточник. Но мы не играем досконально, как пьесу. Это такая…

–…рефлексия по прочтению, — подсказал Сергей Медведев.

— Рефлексия, да, — продолжила Наташа. — Мы берём чуму, как понятие, как образ всего дурного, того, чем болеет человечество в принципе. Мы не говорим о той бубонной чуме со всей той симптоматикой. Мы говорим о чуме, как об отражении социальных явлений: расизма, к примеру, гомофобии, зависимости от соцсетей и других пороков общества. 

— То есть, чтобы понять спектакль, читать Камю необязательно?

— Нет, желательно, конечно (здесь и далее — Беспалова). На первый взгляд произведение может показаться нудноватым, читать его сложно. По крайней мере, большинству из нас было сложно. Но там есть очень хорошие моменты: там в городе как будто бы соединились все пороки людские. Лучше бы, конечно, прочитать. Если судить по предыдущим показам, то тем, кто читал, картинка была понятна сразу же. Хотя обычный зритель иногда может понимать произведение лучше, чем режиссёр.

— Представление будет без слов?

— Нет, мы будем разговаривать. В жизни же люди разговаривают, а мы пытаемся то, что происходит на сцене, приблизить к жизни. Мы любим показывать людям их самих. Хотя диалогов как таковых не будет: «Здравствуйте, меня зовут Чума Аркадьевна…». Такого не будет. По большей части мы будем двигаться, но и работа с текстом тоже будет.

— Ваш спектакль уже прошёл проверку зрителем?

— Да, причём премьера была как раз таки на улице, на благотворительном фестивале «Антон тут рядом».

— Мы только что вернулись с карнавального шествия. Буйство красок, костюмов, шум, и вот вы — в этих строгих юбках, башмаках, с непроницаемыми лицами… 

— Мы изначально даже засмущались: сюда повернёшься, — там Бразилия, туда повернёшься, — там тоже такое веселье. Мы засомневались: будем ли мы среди этого всего заметны, актуальны ли мы вообще для шествия? Потому что наше действие — это наше действие, а здесь, среди других артистов мы боялись потеряться…  Что сначала и произошло, наверное. Но потом мы начали двигаться и расслабились. В принципе, мы себя комфортно чувствуем в любых обстоятельствах, главное — осмотреться. На нас не было перьев, и кому-то, наверное, могло показаться, что мы обычные люди. На самом деле это хорошо, мы и пытаемся особо не выделяться, избежать этой помпезной театральности. Мы — люди, и мы хотим вступить со зрителями в диалог.

Чумной балет

Премьера «Chuma21» на фестивале уличных театров состоялась 21 июня, в 21:00, на площади Мира. Гранитные ступени набережной очень кстати превратились для самых удачливых зевак в зрительский амфитеатр. Мы оказались в числе счастливчиков, попавших в первые ряды. 

В изножье ступеней расстелили линоллеум, слева поставили вешалку с одеждой, в центре —стол. А на, под и рядом со столом в огромном количестве расположились трёхлитровые банки с томатами! Ещё на открытии фестиваля Виктор Панов рассказывал, что ребятам попросили для спектакля десять килограммов помидоров. Ну, и вот они, румяные, ждут своего часа.

Архангельский летний вечер артистической задумке только помогает: небо разных оттенков голубого и синего позолочено заходящим солнцем, а как только труппа начала, подул ветер —словно в ответ грому и звукам капающей воды, раздающимся из динамиков.

На импровизированной сцене — четверо молодых: Сергей Медведев, Наташа Бесплалова, Дарья Михеева и Лилия Логункова. 

Как Наташа и обещала, слов в постановке немного. Больше всего вербальной информации сосредоточено в начале: трое девушек говорят — тараторят, цедят сквозь зубы, поют… Причём на разных языках!

Героиня Дарьи говорит по-китайски, Лилии — по-английски (можно разобрать отдельные слова: to sleep, to eat, — причём перечисляются именно физические потребности человека), а Наташа — по-украински. Нарезают круги по линолеуму, говорят о чём-то своём. Вот и первый порок современного общества — разобщённость.

Сеньор помидор

Вдруг все четверо начинают жевать помидоры: сначала вдумчиво, потом — остервенело, жадно. И, как следствие, падают оземь и бьются в конвульсиях. А потом — затихают.

— Они умерли? — волнуется малышка, сидящая в первом ряду у мамы на коленях.

— Нет, не бойся. Им просто плохо стало.

— От чего? От помидоров?

— Я тебе дома объясню…

К чему, действительно, помидоры? Во-первых, наверное, цвет: алый, кровавый, сам за себя говорящий. Во-вторых, фактура:  томат можно раздавить, сплющить, умять… А ведь «PG» — театр физический. Интересно, что тот же Максим Диденко тоже занимается такой эстетикой, даже Русскую школу физического театра когда-то основал. У него в спектакле «Земля» актёры пачкаются землей, а эти питерцы вот — помидорами кидаются и водой обливаются.

Ах, вот ещё что! В один момент Наташа подносит помидор к груди, к области сердца, и изображает биение. Может, вот оно? Помидор — это метафора сердца. В таком случае персонажи, давящиеся и бросающиеся томатами воспринимаются не комично, а жутко. Ведь сердце тоже можно раздавить, чем не ещё один порок?

Агония танца или танец агонии?

Огромное, сюжетообразующее значение в постановке имеет тело актёра, его движение, танец. Это характерно для физического театра вообще, когда движение и жест главнее слова. Хореография в спектакле одновременно и прекрасна, и ужасна. Девушки хватают самих себя за горло и дёргают головами, как механические куклы, разбегаются, сталкиваются, ползают по полу, как каракатицы…

Всё уличное действо меня преследует ощущение агонии. Она во всех судорогах, дрожаниях, в обливаниях водой и даже бросках помидоров. Ближе к концу актёры катаются по линолеуму, залитому водой и запачканному томатным соком. Красный сок в итоге оказывается на их одежде, особенно, Сергея. В этом соединении прозрачного и красного тоже есть символизм: вода — как стремление к очищению, и помидор — как часть мира плотского. 

Смерть в спектакле присутствует неустанно: не как бледная с косой, а как неотвратимое явление. А как иначе, если весь мир и каждый человек в отдельности, будь то мужчина или женщина, заразился чумой? Кажется, что герои и вовсе умирают по несколько раз.  Особенно характерно смерть своего героя показывает Сергей Медведев, обмякнув на перевёрнутых стульях.

Финальная сцена пробирает до костей. Героиня Наташи Беспаловой — полураздетая, мокрая до ниточки, с выражением непроходимого ужаса на лице — маленькими шажочками двигается в сторону зрителей. Вот она подошла уже вплотную у ступеням и ко мне. Даже неловко становится от этого тревожного взгляда, но потом я одергиваю себя: меня, как зрителя, здесь, собственно, и нет. Я в каком-то другом месте, где человеческие отношения определяют затаённые обиды и ненависть, а город отравляет чума. Но есть ли там место надежде? Хочется верить, что да, ведь любви там место есть точно.

Тут-то и приходит катарсис. И, кажется, не для меня одной, — судя по крикам «браво!» и очередью за автографами.

Лилия Логункова после спектакля. Фото Артёма Келарева

Так почему помидоры?

А я всё-таки спрашиваю одну из театрального коллектива, Лилию Логункову, укутанную полотенцем, почему помидоры?

— Тут, на самом деле, всё просто, — сказала Лиля. — Сначала планировались яблоки, но яблоки нельзя смять. Спектакль у нас рождался в процессе: вместе с танцорами, хореографами… А насчет помидоров, их смять можно, и их цвет — красный, самый чумной цвет. Так что помидор нам больше всех овощей подошел.

— Наверное, за время работы над спектаклем эти помидоры вам хуже горькой редки надоели…

— А мы все любим помидоры! 

Nota bene: 22 июня спектакль «Chuma21» можно будет посмотреть в 21:00 на площади перед театром драмы, а 23 июня — там же, где и в первый раз, на площади Мира в 21:00.