информационное
Фото Романа Филковского
К сожалению, автор этих строк не застал первую и вторую версию спектакля «Завтра была война» Виктора Петровича Панова.
Первая версия постановки вышла в далёком 1984 году, когда повесть Васильева только увидела свет в журнале «Юность». Тогда ещё был ещё жив мой прадед, герой Великой Отечественной войны и непосредственный свидетель тревожных событий, описанных в истории. В 1985 году прадед скончался. К огромному моему сожалению, я его не застал. Не уверен, что он ходил на эту постановку, но зато её запомнило поколение родителей.
Первый же их вопрос на моё: «Я сходил на премьеру «Завтра была война» был «Так ведь он давно там уже идёт». Для их ровесников спектакль никуда не уходил, хотя с момента прошлой премьеры прошла четверть века. Мне же в 2000 году было всего три года, и по очевидным причинам театр меня не интересовал.
И вот — 19 апреля. Легендарная постановка спустя четверть века вновь на сцене Театра Виктора Панова. В этот раз звёзды сошлись. Мне, моему поколению, да и ребятам, родившимся в нулевые и десятые, наконец повезло увидеть «Завтра была война» вживую. Это ли не пример отличной живой традиции — свежий перевыпуск классики для зрителей, которые не застали прошлую премьеру в силу своего возраста. Настоящая преемственность, духовная и культурная.
Перед началом показа — напутственное слово Виктора Петровича в каминном зале. Зрители стоят полукругом и внимательно слушают. Речь идёт о деcяти студентах Архангельского колледжа культуры, которые, по словам Виктора Петровича, оказались очень перспективными ребятами и отлично вжились в образы своих ровесников.
Напутственное слово Виктора Панова перед началом спектакля— Я третий раз ставлю этот спектакль, и у меня было желание сделать оформление: школа, парты и так далее. И тут появилась гениальный золотомасочный художник Фагиля Сельская и предложила совершенно другую тему. Просто гениальное сценическое решение, над которым пришлось очень долго работать. Но ребята справились с этим, и это очень важно! Также в постановке играют мои выдающиеся артисты. Это сделано специально. Когда спектакль игрался впервые, ещё были живы родители тех артистов, которые играют роли. А сейчас уже живёт другое поколение, которое понятия об этом не имеет. Но мы специально так решили — не надо молодёжь превращать в артистов. Это сегодняшнее видение этой темы. Это самое важное, — отметил Виктор Петрович.
После первого звонка зрители отправились по своим местам в зал. Виктор Петрович остался в каминном зале со словами: «Я уже это видел. Зайду посмотреть на реакцию зрителей в финале».
Над сценой застыли модели самолётовНад сценой неподвижно зависли модели самолётов. Безмолвно и тревожно, как и сама атмосфера предвоенного затишья.
Прямо перед зрителями — огромная чёрная стена памяти, из-за которой приходят образы прошлого. За ней — люди, жившие очень много лет назад, их мысли, радости и печали. Эта же стена — одновременно классная доска и своеобразная обложка огромного альбома с фотографиями, подобно которому перед людьми в зрительном зале будто бы разворот книги раскрывается каждая сцена постановки. Ещё одна возможная трактовка чёрной стены — «Чёрная книга» Ильи Эренбурга, в которой легендарный военный репортёр собрал документы и свидетельства о зверствах нацистов на оккупированных территориях СССР. О некоторых из них зрители узнают в конце спектакля.
Чёрная стена времени, за которой скрыты образы прошлогоВо время первого выхода на сцену молодые артисты пишут белым мелом над этими своеобразными воротами «Завтра была…». Последнее слово не дописывают. Это слово до конца спектакля зависнет в зале и будет произнесено только в самом конце.
Ассоциация с воротами, над которыми висит надпись, тоже не простое совпадение. Помимо образного и привычного каждому «Классная работа» из школьных лет ассоциативно отсылает к леденящим душу воротам Бухенвальда и его «Jedem das Seine», Освенциму, Терезиенштадту и Заксенхаузену с их «Arbeit macht frei» — синонимам страшных слов «война» и «геноцид».
Внутри ворота-альбом выглядят как стальная решётка, наполненная чем-то отдалённо напоминающим землю. Освещение дополняет мрачноватую картину. Таким образом, получается эффект, будто бы мёртвые говорят с живыми сквозь толщу времени, прямиком с того света. Происходит диалог поколений, диалог вопреки времени и смерти.
Фото Романа ФилковскогоСтуденты колледжа культуры отлично вписываются в образы своих героев. И хотя местами они слегка переигрывают и сбиваются с текста, но на их контрасте с опытными артистами Театра Виктора Панова получается прекрасный ансамбль, в котором каждый участник выглядит уникально, убедительно.
На сцене был сплав опыта и молодостиНеровности и шероховатости Искры Поляковой (роль исполнила Виктория Федосеева) или Вики Люберецкой (роль исполнила Кристина Бутвина) идеально дополняют харизма директора школы Ромахина в исполнении Александра Берестеня, грозной и одновременно потерянной товарища Поляковой, сыгранной Марией Гирс, отца Вики в исполнении Степана Полежаева и Валендры Дарьи Тюриковой. За игру молодёжи стоит сказать отдельное спасибо режиссёру-педагогу Наталье Малевинской, позволившей передать ту самую подростковую простоту, наивность и искренность. Ребята играли от всего сердца и честно.
В момент драки между Артёмом Шеффером (роль исполнил Ярослав Харкив) и Юркой из 10 «А» (роль исполнил Юрий Бегметюк) было даже немного страшно. Слишком яростно и с огоньком они отыгрывали эту сцену.
Было страшно и на сценах конфликта Искры с мамой. А на сценах двух прекрасных монологов Ромахина к глазам как-то сами подступают слёзы.
— Хорошо смотрите, чтобы запомнить.— Хорошо смотрите, чтобы запомнить. На всю жизнь запомнить, что убивает не только пуля, не только клинок или осколок — убивает дурное слово и скверное дело, убивает равнодушие и казенщина, убивает трусость и подлость. Запомните это, ребята, на всю жизнь запомните, — провозглашает Ромахин Александра Берестеня в своих уроках жизни.
Фантастический момент, дух захватывает.
Любопытный момент, который бросается в глаза. Играя директора школы, Александр Берестень почти всё время держит руки в карманах. Лишь в нескольких моментах он достаёт их и потирает, словно после большой драки или, напротив, готовясь к ней. Мы видим его руки в сценах, где происходит какая-то несправедливость, в сцене, где директор приходит на помощь и ловит падающую в обморок Искру, а также в моментах, где его герой играет на гитаре вместе с подростками, которых искренне любит, с которыми разговаривает на равных. Это настоящий идейный революционер, участник Гражданской войны, кавалерист, а позднее — участник подполья. От директора школы в исполнении Александра Берестеня исходят живой дух Революции, вера в лучшие времена и грядущие поколения.
Любопытная деталь — зеркалоЕщё одна важная деталь сценографии — зеркало. Оно стоит прямо по центру арьера. Высокое и узкое, оно является ещё одним способом заглянуть вглубь персонажей. Вот Зиночка (роль исполнила Милена Сыч) разглядывает саму себя, радуется своему взрослению, пускай и исключительно внешнему. Вот с этим же зеркалом радостно в танце кружат диаметрально противоположные Искра и Вика. А вот похороны Вики — опять это же зеркало, но уже зловещее, другое — зеркало-могила. Земляные стены усиливают это сдавливающее, тянущее ощущение. Мёртвые хоронят своих мертвецов. Это их первая встреча со смертью, которая уже совсем скоро она вновь дотронется до каждого из них лично.
Жизнь только начинается…Но это мы знаем, что ждёт ребят впереди. А они всё ещё обычные подростки, и жизнь для них только начинается!
Очевидно, что в хорошем спектакле всегда, помимо диалогов между героями истории, существует ещё и невидимый диалог между зрителем и театром, который после перерастает в диалоги между детьми и родителями, диалоги между поколениями. В случае с «Завтра была война» Театра Виктора Панова происходит нечто большее — своеобразный невидимый диалог между театрами Архангельска. Совсем недавно ИА «Регион 29» рассказывало о премьере Архангельского театра кукол «Юрка хочет в космос».
Два спектакля внезапным образом устроили перекличку, своеобразную рефлексию о будущем. Если так вообще можно сказать. Кибер-пионеры театра кукол уже живут в будущем (причём - относительно нас) и мечтают полететь в космос. Комсомольцы из «Завтра была война» тоже мечтают о будущем, но в несколько ином ключе. В первом случае о предполагаемом будущем имеется много недомолвок и недосказанности, по вполне логичным причинам — оно ещё просто не наступило, хотя во многом отсылает к современности. Во втором спектакле нам многое уже известно, у зрителя есть историческое послезнание, контекст.
Фото Романа ФилковскогоВ любом случае подростки всегда остаются подростками, и проблемы у них почти всегда аналогичные: буллинг, конфликты с родителями, поиск друзей и единомышленников, строгие учителя, поиск себя, первая любовь. В целом эта параллель, быть может, и излишняя, а сложилась исключительно в голове автора этих строк. Однако всегда интересно наблюдать эволюцию образов будущего в прошлом, этом самом «будущем» и настоящем. Иногда из-за этого бывает немного страшно думать о том, что же будет завтра? Неизвестность — пугает. Театры, как зеркало души нашего общества, это отражают в своих постановках, пытаются рисовать робкие силуэты грядущего.
Одного хотелось бы с вероятностью 100%: чтобы постановку «Завтра была война» Виктора Панова показали и через 25 лет, в далёком 2045 или 2050 году. Чтобы дети и внуки нынешней молодёжи, так же как и мы, (к тому моменту 45-60 летние тётеньки и дяденьки, бабушки и дедушки, если суждено) могли подумать о вечном, задуматься о настоящей любви и дружбе, скоротечности жизни и её банальной хрупкости. Чтобы через 25 лет они пришли домой и сказали: «Мы сходили на премьеру «Завтра была война», а мы подумали «Так ведь он давно там уже идёт».