«Я вчера наблюдал, как вращается круг». Интервью с гончаром из Больших Карел

Если проехать чуть дальше музея деревянного зодчества «Малые Корелы» и пересечь реку Корелы, можно попасть в деревню Большие Карелы. Она расположена на живописных холмах и привлекает внимание своей уникальной молодой Большекарельской рощей. Она раскинулась на сотню метров от края пригорка вглубь поселения.

Ещё одна интересная особенность этой деревни — гончарная мастерская. Здесь изготавливают чернолощеную керамическую посуду, что является редкостью для Архангельской области и всего Северо-Запада России. Именно туда отправился наш корреспондент, чтобы узнать тысячелетние секреты гончарного мастерства.

Философия: Большекарельская роща

Начало Большекарельской рощи

Местные жители при поддержке окружной администрации привели этот заброшенный участок в порядок относительно недавно. Сегодня здесь располагается роща, но ещё шесть лет назад на её месте находились лишь грязные заросли и свалка. В 2017 году участок поставили на баланс, а уже в 2018-м жители Больших Карел выкорчевали на общественной территории старые дикорастущие заросли. При помощи «камазов» вывезли порядка 210 кубов лома и мусора. Началось активное озеленение пространства.

Поблизости от насаждений стоит дом идейного вдохновителя Большекарельской рощи Михаила Шумилова. Уже почти 20 лет он живёт в Больших Карелах вместе со своей семьёй, ведёт хозяйство: сад, огород, куры и массивный гончарный горн для обжига керамики. Михаил Шумилов долгие годы профессионально занимается гончарным ремеслом и создаёт чернолощеную керамическую посуду.

Михаил Шумилов

— Хотелось создать зелёную зону для отдыха, — рассказывает о появлении рощи Михаил Шумилов. — Постепенно деревня превращается в проходы из профнастила. Всё покупается. Вокруг участков появляются высокие заборы. Скоро будет как под Москвой.

Стоит отметить важную деталь: вокруг дома самого Михаила забора нет вовсе. Как с иронией говорит он сам: «Мы пока на Севере живём».

С большим трудом Михаил Шумилов и его единомышленники создали на месте заброшенной свалки настоящий зелёный оазис. На покошенной тропе между деревьев сейчас разнотравье: цветёт белый клевер, начинает пробиваться красный.

Вдали на горизонте коптят тучи высокие трубы Новодвинска, а на этом берегу будто бы совершенно иной мир русской деревни, в которую медленно пробирается суетливая городская жизнь, большие коттеджи.

«…что есть бескрайний горизонт, есть пространство».

— В деревне должно сохраняться такое, что можно вывести ребёнка и показать, какая у нас большая и красивая страна. Показать, что она не ограничивается соседними домами или заборами, а что есть бескрайний горизонт, что есть пространство, и мы живём не среди одних коробок, — отметил Михаил во время обзора Большекарельской рощи на отвесном берегу Северной Двины.

Какие-то деревья, как, например, пять саженцев ясеня, попали в Большие Карелы из дендрария, расположенного рядом с главным корпусом САФУ. Также здесь растут саженцы сосны из Ошевенского монастыря, кедры из рощи деревни Черевково — старинного центра гончарного промысла, липы из Пермогорья. Также есть деревья из-под Емецка, Лявли и других локаций.

Саженцы. Скоро они украсят рощу

На первый взгляд, такое подробное перечисление деревьев, растущих в роще, и их происхождение могут показаться излишними. Однако каждое дерево — это история, корни, которые глубоко уходят в прошлое и крайне важны для Михаила, его жизненной философии.

— Вот тут растут липы. Часть из них росла в дендрарии, но большинство были перевезены сюда из Пермогорья. Шумиловы мои — оттуда как раз, — с гордостью отмечает Михаил Шумилов.

Сырьё: глина

Любые корни уходят в землю, а, как и практически любой гончар, Михаил Шумилов работает именно с землёй — с глиной. Ценный ресурс он собирает в ныне заброшенном и обводнённом Уемском карьере, где раньше поблизости располагались кирпичные заводы. В более ранние годы Михаил также привозил глину из большого в прошлом гончарного центра — деревни Сухарево, расположенной под Емецком.

Мастер показывает, как происходит процесс очистки первичного сырья от различных примесей, камней, веток и песка.

Здесь проходит процесс отмучивания глины

В ряд возле мастерской Михаила стоят обыкновенные чугунные ванны, такие же, как в любой городской квартире. В них Михаил при помощи специального весла и миксера производит отмучивание глины — специальный процесс, известный ещё в древнем Китае и Греции. При отмучивании первичное сырьё тщательно перемешивается с водой. Из-за разницы в скорости оседания различных частиц получается однородная мутная жидкость, в которой камни и песок оседают на дно, а органика всплывает. Остаётся только отфильтровать эту мутную воду через специальное сито в большие чаны, где она будет отстаиваться до необходимой кондиции.

Стоит отметить, что на Русском Севере, несмотря на относительную простоту, данной технологией не пользовались, из-за чего изделия долгое время получались более грубыми и менее качественными, если сравнивать с южными аналогами.

В таких чанах глина отстаивается зимой

В отличие от греков и китайцев, у северян имеется другой козырь — морозы. Отмученную глину необходимо избавить от излишка воды, ведь пока по своей консистенции она больше походит на ряженку и для лепки не годится. В южных регионах с лишней водой помогает справиться долгое и жаркое лето, на Севере же, наоборот, холодная и долгая зима.

Настоявшись зиму в бетонных чанах, вода замерзает и расширяется, чем создает в глине сети канальцев, по которым весной излишки влаги самотёком уходят в землю, оставляя готовую к лепке массу. После глина хранится в пластичном виде в прохладном месте, расфасованная по целлофановым мешкам. Она уже готова отправиться на гончарный круг.

Форма и содержание: мастерская

Стены мастерской Михаила Шумилова украшают самые разнообразные гончарные изделия. Какие-то он сделал сам, какие-то собрал за долгие годы увлечения керамикой, а какие-то ему подарили друзья.

Под окном сирень и кормушка для птиц. Некоторых Михаилу даже получалось приручить

Атмосфера в мастерской творческая. Пахнет свежей краской — недавно Михаил обновил здесь пол. На одной из стен карандашные наброски гончарного горна и схемы его действия, химические формулы, а прямо под окном пышный сиреневый куст и кормушка для птиц.

Поморские кибасы — грузы для рыбацких неводов из бересты и керамики

Готовые изделия на отдельном стеллаже дожидаются момента, когда, наконец, пройдут через жар горна и станут настоящей чернолощеной керамикой. Пока что они привычного рыжеватого оттенка, но после обработки станут насыщенно черными. На печи традиционные поморские кибасы — грузы для рыбацких неводов. Один из бересты был найден Михаилом на берегу моря возле Солзы.

— Настоящий. Сейчас таких не делают. Я его нашёл на берегу во время фестиваля «Тайбола». Три других ещё интереснее. Целый слой из готовых керамических кибасов нашли внутри старинного гончарного горна во время раскопок в деревне Косково. Там раньше тоже были свои гончары, которые делали кирпич. Эти находки оттуда, — поделился Михаил Шумилов.

Маленькие артефакты гончарного ремесла Поморья различных эпох собрались в одном месте. Из одних только этих находок можно сделать небольшую этнографическую выставку.

Тут же в мастерской расположились стол для перемятия глины и два гончарных круга — один ножной, а второй ручной.

Мастер переодевается в рабочую одежду и начинает переминать податливый ком глины, периодически отрезая нужное количество материала для работы специальной струной. Этап с переминанием необходим, чтобы устранить пузырьки воздуха, сделать глину более однородной и пластичной.

Стол для перемятия глины. На стене струна для обрезки материала.

— Раньше гончарные промыслы были практически везде, — продолжил рассказ Михаил, — поскольку товар не перевозной, хрупкий. Худо-бедно гончары были практически во всех районах области: в Каргополе, в Мезени, по Северной Двине их и вовсе тьма была. Где люди были, там и горшки делали. Естественно, горшки были разного качества. Были промыслы, продвинутые технологически, были и мастерские попроще, местного значения.

На вопрос, как он сам пришёл к гончарному ремеслу, мужчина ответил коротко: «Люди». И после короткой фразы дополнил.

— Вот мы сейчас были в роще. Деревья там растут среди деревьев. Люди также растут среди людей. И люди, и деревья очень сильно влияют друг на друга: конкурируют, помогают. Большое влияние на меня оказал мастер Сергей Степанович Клыков. Он приехал в Архангельск в восьмидесятые годы из Вельска. Именно с него в колледже культуры начался рассвет ремёсел, появился отдел народных искусств. Он владеет навыками плетения из бересты, ткачеством, работой с керамикой и другими ремеслами и традициями. Это человек, идущий от корней, который занимается народным, всюду сеет родное, народное, и сам он тоже народный, — подчеркнул Михаил Шумилов.

Изначально он хотел научиться у Сергея Клыкова навыкам плетения из лозы, но тогда под рукой не оказалось необходимого материала. Зато оказалась глина. После пробного первого раза Михаил внезапно для самого себя проникся гончарным ремеслом, ему захотелось научиться большему. Он вновь и вновь стал приходить на занятия к Сергею Клыкову. Так волей судьбы Михаил и стал гончаром.

В прошлом апреле ИА «Регион 29» освещал выставку работ учеников Сергея Степановича Клыкова приуроченную к 70-летию мастера. Посмотреть на яркие тканые платки, живописные полотенца и глазурованную керамику можно в нашем репортаже по ссылке. На выставке были представлены и работы Михаила Шумилова.

— Выглядит как анекдот, но так оно и было! Горшки меня раньше никогда не привлекали, никогда я о них не думал. Даже когда меня в детстве кормили из глиняной крынки я ни в коем случае не брал кашу соприкасавшуюся с глиняным краем, старался выбирать из центра горшка. Такая была своеобразная брезгливость, — полушутя отметил Михаил.

Поверхность гончарного круга перед началом работ посыпается специальным песком

И вот, наступает момент, когда глина готова к дальнейшей работе. Михаил посыпает специальным кварцевым песком поверхность ручного гончарного круга, закрепляет к нему основание будущего изделия и начинает ловкими руками преобразовывать обычный кусок глины в латку — специальную продолговатую сковороду с небольшим носиком, в которой на Севере традиционно готовят рыбу.

Процесс создания латки

Всё тщательно лепится, разглаживается, лишнее подрезается тонким лезвием, а затем будущая латка обильно смачивается водой, вновь разглаживается и подрезается. Процесс повторяется ещё несколько раз. Постепенно латка приобретает вид готового изделия. Словами всю эту магию невозможно передать — это обязательно нужно видеть вживую.

Латка на заключительном этапе

Ещё больше магией выглядит работа гончара за ножным гончарным кругом — более сложным по своему устройству, чем ручной. 

Более динамичный и скоростной, он позволяет вытягивать глину в необходимые формы и пропорции. Когда мастер изготавливает небольшой горшок, настаёт время отправляться на конечный этап производства — к гончарному горну.

Огненная ловушка для скудели: гончарный горн

Согласно этимологии слова «гончар», именно гончарный горн дал название всему ремеслу и профессии, которая изначально предположительно называлась «горнчар» (прим. ред. — др.-русск. — гърньчаръ), но со временем наш язык стал более звучным, и лишний согласный звук вышел из употребления. Что любопытно, ещё раньше гончаров на Руси называли «скудельниками», от старинного звучания слова «глина», называвшейся — «скудель».

Гончарный горн — именно он дал название всему гончарному ремеслу

Внушительная гончарная печь занимает в хозяйстве большекарельского мастера отдельное оборудованное помещение. Горн не был зажжён, однако о том, что внутри бывает очень жарко, свидетельствует своеобразный язык расплавленной массы, застывшей внутри канала между топкой и камерой обжига.

Так оплавляется огнеупорный кирпич

— Горн сделан из огнеупорного кирпича. А так, — Михаил указывает на застывшую массу, — этот кирпич плавится. Это происходит обжиг за обжигом, медленно, но динамика у него есть.

В настоящее время горну почти 20 лет, и износу ему не видно. На вопрос, нужно ли будет из-за плавления когда-то заменять кирпичи на новые или ставить новый горн, Михаил ответил, что процесс этот очень медленный. И шутя добавил:

— Лучше бы на мою жизнь не хватило.

Снаружи гончарный горн охватывает своеобразный стальной «корсет». При нагреве до почти 1000 градусов супер-печь начинает «дышать», расширяется. «Корсет» призван контролировать эти движения. Сверху над горном установлена тяжёлая конструкция с песком и металлом, также создающая дополнительный гнёт, без которого стены горна попросту начали бы непредсказуемо двигаться, давать трещины и выходы для горячего воздуха, что недопустимо при изготовлении чернолощеной посуды.

Внутри гончарного горна

В камере для обжига печь имеет специальный свод. Попадая в камеру, огонь остаётся в этой своеобразной ловушке: по законам физики раскалённый воздух стремится уйти вверх, но вывод для раскалённых газов у гончарного горна сделан снизу. Из-за подобной хитрой конструкции огонь начинает скапливать и медленно циркулировать внутри камеры. Горшки обжигаются равномерно со всех сторон. Называется чудо-печь — горн обратной или опрокинутой тяги.

— Мой первый горн был сделан по обычной вертикальной схеме. Огонь шёл вверх, горшки прогревались неравномерно — это была катастрофа. Было очень много брака, на обжиг уходило большое количество дров. Тот горн был неэффективен и неэкономичен, но хуже всего — он был неуправляем. А здесь у нас ловушка для огня. Это более продвинутая технология. Тут как с парусниками. Бывают простые, которые плывут только куда подует ветер, а есть современные, которые даже против ветра легко умеют двигаться и маневрировать, — провёл аналогию гончар. — Моя же задача, чтобы горшки были буквально «залиты» тысячеградусным огнём. В таком горне это сделать довольно легко.

Прошедшие огненную закалку изделия

Подобные горны появились относительно недавно — лишь в конце XIX — начале ХХ века. Случилось это на волне научного прогресса. А главной причиной появления такой технологии стал такой экономический фактор, как стоимость дров, которая в Европе и на европейской территории России к концу XIX века стала просто несоизмерима со стоимостью конечной гончарной продукции.

Михаилу Шумилову такая печь даёт ещё одно важное преимущество — она позволяет создавать чернолощеную посуду. Более прочную, чёрную, как антрацит, керамику, устойчивую к пригоранию, менее прихотливую, а главное, более лаконичную и строгую, чем светлые аналоги. Для её создания в печи необходимо создать не только высокую температуру, но и наполнить камеру для обжига угарным газом и углеродом. Для этой цели Михаил использует прелый навоз и сосновые дрова.

Смолянистые дрова энергично заносятся прямо в раскалённый горн и закрываются снаружи навозом. Дрова начинают активно дымить. Под высоким давлением внутри печи образуется восстановительная углеродная среда.

— Воздух туда не приходит, углерод оттуда не убегает. Горн постепенно остывает в такой атмосфере. Горшки остывают, окруженные угарным газом, и происходят совершенно другие химические процессы — восстановление и зауглераживание черепка. На выходе мы имеем принципиально иной материал. Обжиг — это первая химия, которую изобрел человек. Керамика — это первый материал, который человечество создало искусственно, — подчёркивает Михаил Шумилов.

Завершается наша беседа, как и положено в деревне, за кружкой горячего чая с травами и сосновыми «свечками» из Большекарельской рощи. Вместо печенья и конфет — натуральный цветочный мёд и домашний ржаной хлеб. Говорили много и интересно, о природе, путешествиях, технологиях, искусственном интеллекте, о месте человека в современном мире.

Уезжая из Больших Карел, после беседы с настоящим гончаром невольно задумываешься. Да, многое могут сегодня машины и современные технологии, но могут ли они когда-нибудь лепить и обжигать горшки так, как это делали наши предки тысячи лет назад? Пожалуй, что нет.

Тучи на небе постепенно расходятся. В дороге вспоминаются поэтические строки Омара Хайяма:

«Я вчера наблюдал, как вращается круг,
Как спокойно, не помня чинов и заслуг,
Лепит чаши гончар из голов и из рук,
Из великих царей и последних пьянчуг»…