информационное
Как признается председатель организации Ольга Костель, председатель Архангельского отделения «Красного креста», такие встречи стали уже традицией.
— Уже восьмой год подряд мы их собираем. К сожалению, с каждым годом их все меньше и меньше. Но мы будет сохранять эту добрую традицию, — рассказывает Ольга Костыль. — Они с большой радостью приходят к нам, делятся своими воспоминаниями, делятся своими делами, делятся, как у них здоровье. Это очень важно, что именно на нашей площадке они имеют лишний раз возможность встретиться.
Ольга КостельУ собравшихся здесь — разные судьбы. А вот детские воспоминания во многом повторяются: голод, смерть близких и бесконечный страх.
Один из участников встречи — Александр Михайлович Юргенсон. Северодвинец, заводчанин — с 15 лет живет и работает в городе корабелов. О том, как жилось во время осады, он помнит по рассказам бабушки, тети и сестры, которая была на шесть лет старше его. Сам Саша родился в 1939 году.
Война застала семью Юргенсон под Ленинградом: все вместе они приехали в гости к бабушке.
Александр Михайлович Юргенсон— Когда началась война, мы бросились на вокзал, чтобы отправиться, но вокзал уже горел, была бомбежка, поезда не ходили. Отец поймал лошадь, впряженную в телегу, мы на этой телеге до Ленинграда ехали. А потом в Ленинграде отец эту лошадь отпустил, потом жалели, что отпустили лошадь, — рассказывает Александр Михайлович.
На этом моменте он улыбается и продолжает, мол, была такая книжка, как люди переживали эту блокаду. Там есть рассказ: парнишка шел по улице и нашел копыта лошади. Александр Михайлович все думает: не та ли это лошадь, которую его отец отпустил в Ленинграде.
В блокадном городе мать умерла от голода. Ее завернули в простыню и положили в машину. Потом маленького Сашу вместе с сестрой и отцом эвакуировали.
— Когда привезли на вокзал, садились на поезд, там давали по буханке хлеба и селедку. Вот это я уже помню. Как мы в товарнике выбирались из Ленинграда. Двери вагона были открыты, летели искры, гудел паровоз. Потом я помню, как на какой-то остановке отец пытался дойти купить молока, пошел и отстал от поезда. Я помню, как он бежал за поездом с банкой молока в руке, потом бросил эту банку, от поезда отстал, потом догонял нас на каком-то паровозе. Вот это я уже помню, — говорит Александр Михайлович.
А потом Саша вместе с сестрой попал в детприемник. Дальше был детский дом для дошколят, а потом — школа-интернат для эвакуированных из Ленинграда детей, которая расположилась в селе Черевково Архангельской области. И, наконец, Северодвинск.
Сейчас вместе с товарищами Александр Михайлович часто встречается со школьниками, участвует в городских мероприятиях. Он уверен, что его рассказы о пережитых днях помогут избежать повторения той страшной истории.
— Сейчас такое время тяжелое. Что с Украиной вот. Чтобы такого не было, чтобы у нас был свой патриотизм. С детства чтобы они знали, за что боролись наши отцы, — делится мужчина. — Пока еще есть, хотя их очень мало осталось, живые свидетели вот этого, то, что было. Великая Отечественная война досталась большой кровью нам.
Еще один ребенок блокады — Галина Михайловна Бирюзова. Свое детство женщина вспоминает со слезами. Когда началась эвакуация, отец был в командировке в Северодвинске, работал на заводе мастером-акустиком. Выезжали с матерью, но потеряли ее в Вологде. Мама Галины Михайловны всю жизнь вспоминала, как тогда пошла за продуктами для детей. Что случилось потом, так и осталось тайной: или в обморок упала, или обокрали. Только детских продуктовых карточек при себе больше не было. Очнулась в госпитале — а поезд с детьми уже ушел.
Галина Михайловна Бирюзова— Тетя нас привезла в деревню под Ржевом. И мы там находились с сестрой. Сестра умерла от голода, привезли ее туда, она вскоре умерла от голода. Я была немножко пополнее, поздоровее, поэтому вынесла это испытание, — шепчет Галина Михайловна.
Папа нашел Галю через год. К тому времени девочка забыла, как выглядит отец.
— Я страшно боялась всех посторонних людей, папу я уже не видела много лет, едва узнала. Ему надо было срочно забрать меня и уезжать обратно, а из деревни можно было доехать только до Твери, это в Тверской области, только на грузовой машине, автобусы тогда не ходили. Я страшно боялась машины, потому что в моем представлении там сидели немцы и могли нас забрать. Вот пришлось папе задержаться на целый день, чтобы всей деревней уговорить меня, что здесь немцев нет, что все будет хорошо, никто тебя не обидит. Пришлось даже пригласить шофера (всей деревней так решили) в дом, чтобы он познакомился со мной — и только тогда я согласилась залезть в машину вместе с папой. Так я доехала до Архангельска, — вспоминает Галина Михайловна.
Мама нашлась в 1946 году. Оказалось, что из госпиталя ее отправили в Сталинград, а затем — на озеро Баскунчак, где добывали соль. Сопровождая вагон соли, она и приехала в Архангельск. При встрече Галя мать не узнала.
— Когда в садике мне сказали, что приехала моя мама, пришла женщина. Седая. В ватнике. В ватных брюках. А у меня мама симпатичная, красивая — такая была в моей памяти. Я говорю: «Нет, это не моя мама!»… Она заплакала. Стали уговаривать, что, да, это она, что она вот далеко добиралась, долго, пережила много. Вот так мы встретились, все собрались, — говорит со слезами Галина Михайловна.
Потом добавляет: а папа умер в 1946 году. Простудился на подводных лодках и умер. И Галя с мамой остались одни. Все родственники были в Ленинграде. Жили очень бедно. Но, как говорит женщина, постепенно жизнь налаживалась, все-таки война уже закончилась.
— То, что связано с блокадой и прорыв блокады — это близко, дорого и свято для нас, переживших эту блокаду. И вот очень хочется, чтобы об этом никогда не забывали. Это мужество людей, которые, жертвуя своей жизнью, смогли отстоять город. Это страшные муки, страшные испытания. Особенно — испытание голодом. Ничего нет страшнее, потому что ощущение голода — это самое страшное, что может быть. Но даже это пережили ленинградцы. Конечно, забывать об этом ни в коем случае нельзя. Память об этом дне, конечно, должна сохраниться, потому что это — любовь к семье, любовь ко всему, что нас окружает, это любовь к своей Родине прежде всего. И поэтому это святая дата. Ольга Берггольц в своих стихах телеграфным шрифтом писала в самое тяжелое время: «Живы. Выдержим. Победим!». И вот эти слова, как заклинание, повторяли ленинградцы. И, действительно, выживали и победили, — говорит Галина Михайловна.
В конце нашего разговора женщина читает стихотворение Юрия Воронова «Салют над Ленинградом». Тихим, но уверенным голосом. А потом все вместе пели «Ладогу», вспоминали тех, кто уже ушел, пили чай. И каждый раз повторяли, как важно сохранить и передать память о тех, кто ушел, защищая Родину.