информационное
Фото Артёма Келарева.
На сцене — искусственные деревья со стволами из картона и кронами из покрашенных в зелёный цвет покрышек, два больших мусорных бака, много сигнальной ленты и купол под слоем полиэтилена. Этот «совершенно безопасный лес», в котором не может произойти ничего опасного, создала художница Алина Алимова. Всё вокруг стерильное, предсказуемое. Потому что действуют правила, за соблюдением которых следит уполномоченный лесник (Иван Братушев). И бабушка (Мария Павлова), которую Андрей Гогун сделал сказочницей, в этом лесу осталась не у дел: потому что сказка из него ушла.
Единственная живая, а, значит непредсказуемая и потому опасная вещь в этом подчёркнуто искусственном лесу — ёлочка, которая-то и спрятана под куполом. Трогать её строго-настрого запрещено. И людям, и животным — вороне (Мария Новикова), которой в бутафорском лесу о сыре осталось только мечтать, и лисице (Кристина Ходарцевич), которая единственная из животных осталась верна себе, и волку (Виктор Мушковец), который во всей этой стерильной обстановке совсем разучился быть хищником и предпочёл охоту медитациям. Животные выпрыгивают на сцену из мусорных контейнеров, заставляя вспомнить о своих реальных прототипах, которые вынуждены кормиться остатками с человеческого стола.
Маленькие зрители очень быстро усваивают главный запрет — «Не трогать ёлку!» — настолько Иван Братушев в роли блюстителя спокойствия убедителен. Стоит хоть кому-либо — например, лисе или любопытной девочке — только приблизиться к ёлочке под куполом, как малышня сразу предупреждает: «Не трогай!». А если запрет всё же нарушается, то детвора начинает активно «сотрудничать со следствием», сдавая нарушителя с потрохами.
Сказка в таком продезинфицированном лесу — всё равно, что радиация. Как только действие завязывается, и лиса начинает интересоваться, есть ли живой лес за ограничительными лентами, сказочный фон повышается и сказкометр (аналог дозиметра) начинает потрескивать.
Кто разделяет стремление лесника к безопасности и его приверженность правилам, так это мама (Мария Степанова) Красной шапочки. Или Кепочки — ведь героиня Екатерины Калининой носит именно её. Кепочка из молодой актрисы получилась очаровательная. И немного непослушная: дорожную сигнальную жилетку, в которую её наряжает матушка, она кидает в мусорный бак, лишь выйдя за порог. Работа с залом самых маленьких зрителей, у которых на каждое слово со сцены есть ответ, — серьёзный тренинг для актрисы, и она с ним прекрасно справляется.
Конфликт между Красной шапочкой и волком режиссёр снял. Это для героини старой сказки волк был олицетворением всего зла, всех опасностей окружающего мира. Сегодняшним же девочкам и мальчикам полезнее верить, что они с представителями флоры и фауны заодно, и вместе они — часть мира, за который они в ответе.
Антагонистом становится лесник-инспектор. Андрей Гогун не был бы Андреем Гогуном, если бы через лесника не подтрунил бы над представителями контролирующих органов, проверяющих соблюдение ограничительных мер по коронавирусу. Но и лесник, если копнуть, совсем не злой: вон, как оживляется при виде лисы! Или, как Рокфор из «Чипа и Дэйла», затягивает: «Сы-ы-ыр-р-р!», — ему тоже ведь хочется чего-то настоящего!
Помимо экологического подтекста в спектакле есть и другой, менее очевидный — про гиперопеку. Режиссёр показывает, до какого абсурда доводит стремление к безопасности. Это уже послание, скорее, родителям, а не детям: невозможно оградить ребёнка от всех бед. Он, как и ёлочка, не может расти под куполом.