«Чудо-юдо идёт!»: в Архангельском молодёжном играют современную сказку о театре, равных правах и мракобесии

В этой сказке на новый лад, сочинённой Филиппом Шкаевым по мотивам сказок и былин, но явно не без вдохновения серией мультфильмов про Алёшу Поповича, Добрыню Никитича и Илью Муромца и блокбастером «Последний богатырь», нашли себе место и русский народный китч, и средневековая готика, и почти что КВН-овский юмор, и актуальная повестка. Но всё это второстепенно. Главное — то, что новогоднее представление, несмотря на всю свою иронию, сделано с большой любовью к театру. Оно про то, театр может любую сказку сделать былью.

Собственно, то, что сказка очень театральная, ясно уже в самом начале. Одним из героев представления становится алый театральный занавес. На его фоне, стоя в круге света, молодые артисты Кирилл Ратенков и Вячеслав Кривоногов разыгрывают театральный почти что стендап. 

Кирилл Ратенков в нём — почти что конферансье, рассказчик, Боян-сказитель, а Вячеслав Кривоногов — его герой, богатырь Вячеслав Святославич. Правда, появляется на сцене он совсем не героически — с телом пластмассового пупса и пустышкой во рту. Рассказчик же, меняя образы, как перчатки, с применением подручных средств демонстрирует театр, как он есть, его «внутрянку». Подставляя палец с нарисованными на нём усами к носу, становится князем. Надевая блондинистый парик, — Людмилой. Открытая театральность происходящего заостряется через взаимодействие между артистами. «Ну, чего?», — нетерпеливо спрашивает «богатырь», пока его летописец, князь, добрый конь и противник в одном лице напяливает на голову женский парик. 

Появившиеся на сцене три девицы (Анастасия Полежаева, Ирина Булыгина, Марина Земцовская) разоблачают героя — никакой он не богатырь, а обычный скоморох. Вот он, ключ ко всей постановке, уже в самом начале! Но отвлекая зрителей экивоками трёх девиц, поединком богатыря с русским медведем и готическим сватовством в королевстве кривых зеркал, режиссёр как-то совершенно заставляет забыть об этой сцене: она начинает казаться не более, чем забавной интермедией перед главным действием.

А главное действие — строптивую царевну Людмилу (Валерия Коляскина) насильно выдают за нелюбимого жениха — пухлого нерешительного Руслана в коротеньких штанишках (заслуженный артист России Илья Глущенко). Людмила Валерии Коляскиной, напротив, — девица самостоятельная и решительная: она без обиняков заявляет папеньке-князюшке (Антон Чистяков играет его как своего «коллегу» из мультика про «Трёх богатырей»), что «времена меняются, и девушка не должна выходить замуж из-за прихотей взрослых!».

Но случается непредвиденное: перед свадьбой царевну похищает некое чудо-юдо, о котором доселе никто слыхом не слыхивал. Примечательно, что объявляет о нём честному народу тот самый затейник-рассказчик, которого вместе с «богатырём» Вячеславом прогнали со сцены три девицы, одетый в халат, похожий на химзащиту медиков из красной зоны. Реакция на известие о пришествии чуда-юда — от отрицания и недоверия к панике — действительно напоминает реакцию общественности на пандемию и ковид. И кажется, что сюда режиссёр вкладывает мотив о том, как легко управлять общественным мнением. 

На выручку Людмиле — за её рукой и полцарством — отправляются три витязя: маменькин сынок Руслан и два заморских: похожий на Оззи Озборна в латах Рагдай (Евгений Шкаев) и смахивающий на городского лесника с бородой Черномора Фарлаф. По пути героев ждут не только встреча с Бабой Ягой (и ничего не костяной ногой — ножки у Евгении Плетнёвой стройные, в кожаных легинсах!), но и с собственными страхами. Как не посочувствовать бедному Руслану, когда перед ним будто во плоти возникает образ матери, с настойчивстью Кощея требующей внуков! Заслуженная артистка России Яна Панова и устрашающа, и уморительна.

У одного из богатырей, Фарлафа, есть тайна, но маленькие зрители разгадывают её раньше, чем происходит официальное разоблачение: «Это девушка!», — радуются своей отгадке ребята. И, верно, актриса Мария Гирс недолго носит бороду. Её Фарлаф — всё равно, что девица-кавалерист: не богатырь, а богатырша. Но князь-старовер богатырш не признаёт, вот и приходится носить бороду. 

Ещё одна чёрточка в копилочку равноправия. Не зря же Фарлаф в пику токсично-маскулинному Рагдаю обещает, что вызволять царевну будет, только если она сама того пожелает. Вот только жаль, что история богатырши заканчивается всё же 1:0 в пользу Средневековья. Но это её отступление от собственных принципов выглядит не как поражение, а как жертва настоящего воина.

А в желании-то царевны весь секрет и оказывается. В кульминационный момент выясняется, что никакого чуда-юда нет — это ростовой пушистый костюм, который скоморох Слава напялил, чтобы украсть свою возлюбленную. Причём надоумила его на то сама Людмила. Слава рассказывает, что обмануть всё княжество ему помогло знание театральных законов, свет и звук — вот она, ода театру и лицедейству!

В финале, когда, молодые улетают в закат, а княжество остаётся разбираться с настоящим чудом-одом, разрешается главное противоречие спектакля — между мракобесием, дремучестью (читайте — между верой в слухи, псевдонаучные теории и домостроем) и новым временем, когда девушки сами решают, быть ли украденными или нет, быть ли богатыршами или невестами.