Музейное объединение готовит для архангелогородцев мягкое погружение в мир ню

Ею музейное объединение «Художественная культура Русского Севера» откроет цикл вечерних краткосрочных выставок с богатой культурной программой.

В преддверии открытия «Регион 29» побывал на монтаже выставки в усадебном доме. Первую экскурсию по ещё только оформляющейся в пространстве экспозиции нам провела куратор выставочного проекта, специалист по экспозиционно-выставочной деятельности Ольга Кулешова.

Музейное объединение решило обратиться к теме обнажённой натуры, потому что она до сих пор вызывает споры. Пять лет назад в музее ИЗО открывалась выставка работ Пабло Пикассо, Анри Матисса и Эгона Шиле, и тогда она всколыхнула общественность. 

— Россия всегда была в плане изучения ню не то, что целомудренной, а даже ханжеской, — отметила Ольга Кулешова. — Связано ли это с тем, что изобразительное искусство в России наследует византийскую традицию? Или с нашим суровым аскетичным характером? Непонятно. Но когда в Европе в XVII веке появлялись обнажённые Венеры Тициана, Веласкеса, у нас ещё и в помине такого не было. И поскольку мы к таким работам пришли только в XVIII веке, и то благодаря европейским мастерам, наше русское восприятие к таким обнажённым не готово. И поэтому, конечно, когда люди увидели Шиле, Матисса, это всколыхнуло сознание. Поэтому эта выставка — очень щадящая взгляд русского зрителя. Возможно, мы не были готовы к такой активной гражданской позиции архангелогородцев. И сейчас, учитывая предыдущий опыт, мы постараемся гораздо более бережно относиться к этой теме. Мы надеемся, что за счёт того, что здесь представлены такие значительные фигуры как Зинаида Серебрякова, Илья Машков, Борис Кустодиев, Александр Борисов, Генрих Семирадский, выставка даст понимание, что без телесной составляющей в искусстве невозможно существовать.

Ольга Кулешова.

Камерная экспозиция примерно на два десятка работ позволит зрителям проследить трансформацию образа обнажённого тела, и женского, и мужского, через десятилетия, стили и направления. Эта ретроспектива начинается с Императорской академии художеств, благодаря которой ню как жанр и вошёл в историю российского искусства. Этот период — последняя четверть XIX века — на выставке представлен академическим рисунком Александра Борисова и картинами Генриха Семирадского.

Ольга Кулешова рассказывает, что сначала в Академии рисовали обнажёнными только мужчин: женского натурного класса не существовало до 1893 года. Хотя вот на выставке есть обнажённая Семирадского — 1881 года. Но неслучайно картина была написана не в России, а в Риме.

— Как писали женскую натуру? Писали с мужчин, а потом округляли бёдра и дорисовывали половые признаки, — рассказала куратор проекта. — Известно воспоминание Василия Перова, когда его учитель ему сказал: «Нарисовал я с натурщика Тимофея фигуру божией матери. Да все это не хорошо… не то-с!..». Естественно, «не то-с», потому что художники не могли понять, как грация движения создаётся именно внутри женского тела. И, более того, русская женщина не умела позировать. Натурщица — это одна из древнейших профессий, но в русском сознании она согласовывалась с другой древнейшей профессией, и целомудренная русская женщина не хотела становиться соучастницей этого процесса. Профессиональные натурщицы появились только после отмены крепостного права.

Художник вечных льдов Александр Борисов тоже не избежал обращения к обнажённой натуре. По-другому и быть не могло, ведь, по словам Ольги Кулешовой, это была одна из основ воспитания молодого художника. И в рисунке Борисов достиг небывалых высот: увидев его филигранную виртуозную штриховку, с помощью которой он изображал фактуру человеческой кожи, его в ученики взял сам Шишкин!

Рубеж веков на выставке представлен работами Зинаиды Серебряковой, Ильи Машкова и Бориса Кустодиева.

— Серебрякова принадлежала к объединению «Мир искусства», происходила из богемной семьи, её дядей был Александр Бенуа, — отметила Ольга Кулешова. — У неё в работах создан такой кустодиевский образ — дородных, крепких, здоровых русских женщин. Это возрожденческая Венера, соединённая с архетипом русской женщины. Как ни странно, в графике Кустодиева этот образ совсем не прослеживается. Вообще сам Кустодиев не любил пышнотелых женщин. Он любил более грациозных, изящных дам, и в графике наиболее прослеживался его взгляд на идеальный образ женщины.

На выставке представлены два офорта Кустодиева, в которых сложно узнать Кустодиева-живописца. Позировала для них, скорее всего, его дочь и муза Ирина.

Авангардист-бубновалетовец Илья Машков, по словам куратора, демонстрировал своеобразный «рембрандтовский подход». Нежную женскую кожу он соединял с грубым холстом. И изображал уже более возрастных натурщиц.

В первые годы Советского Союза обнажённая натура никуда не делась. Ню просто встроилось в культ здорового сильного молодого тела. Примером этому в экспозиции служит «Портрет натурщицы Кати Батоговой» советской художницы, ученицы Петрова-Водкина Алисы Порет.

— Она совершенно точно находится под влиянием Петрова-Водкина: такие яркие цвета, плоскостная перспектива, статичная композиция, основательная монументальная фигура, — пояснила Ольга Кулешова. — Здесь соединяются две концепции — художественного манефеста и иконы. На ядовито-жёлтом фоне, который выкидывает её фигуру в пространство зала, мы видим абсолютно не стесняющуюся представительницу нового поколения. Она не стесняется ни своих рубенсовских форм, ни откровенно нагой подачи.

Другой ученик Петрова-Водкина (а ещё — Бенуа) — Александр Шендеров — не смог соответствовать линии партии в изображении обнажённой натуры. В 1934 году он был арестован, потом пошёл на войну, а после демобилизации вернулся в родной город и обнаружил, что его коллекция разграблена.

— И вот в момент такого умерщвления личности происходит рождение нового художника, — рассказала Ольга Кулешова. — Он обращается к гогеновским первобытным типажам, кубофутуристическим формам, которые ему до этого не были свойственны. Его модель стремится вырваться из полотна, она выходит за пределы рамы. Вот такая обнажённая — это результат жизненных переживаний, нелёгкого творческого пути и многих экспериментов в искусстве. Почему вдруг он обратился к этой первобытной форме? Потому что пришло понимание, что ценность женщины в её первозданности.

Совсем иная «Женщина с тазом» «мэтра советского импрессионизма» Юрия Пименова — того самого художника, который создал «Москву» и «Задумавшуюся девушку».

— Эти дрожащие тона, приглушённые цвета, фигура, поданная одной-единственной линией, эта совершенно сумасшедшая композиция, — всё это были приметы гонимого буржуазного вкуса, — отметила Ольга Кулешова. — Но работы Пименова были настолько хороши, что даже самые строгие приверженцы социальных тем в искусстве не могли этому противостоять. Скорее всего, на этой работе изображена его жена, которая претерпела очень много лишений вместе с ним, которая долгое время была единственной добытчицей в семье, но в то же время неутомимо продолжала ему позировать.

Художник Владмир Вейсберг, чья работа представлена на выставке, пытался вырвать женщину из реальности и поместить её в какое-то призрачный иллюзорный мир, обращаясь к опыту объединения «Голубая роза». Лев Британишский в «Похищении Европы» обращался не к Серову, а к Матиссу с его «Танцем». В этой работе, по словам куратора, «за счёт тонких акварельных мазков происходит некое расщепление формы». 

И в 1980-е это обесформливание достигнет пика в творчестве художников-нонконформистов. Их на выставке представляет Элий Белютин. На его картине человеческое тело почти не угадывается: о том, что изображен мужчина говорит один-единственный штрих — понятно, какой. Так, в финале экспозиции становится очевидно, что даже беспредметная живопись не может обойтись без тела.

Выставка «Обнажённое искусство» будет экспонироваться всего десять дней.

18+