информационное
Фото Александры Панкратьевой.Исход лечения зачастую зависит от выбора. Образа жизни. Времени обращения к врачу. Медучреждения. Доктора. Следования рекомендациям.
И этот выбор всегда — зона нашей ответственности. Врачи, конечно, должны. Но, как показывает собственный опыт многолетнего общения с медициной (и пациентом, и журналистом), мы сами должны ещё больше, пишет корреспондент «Правды Севера».
2000 год. Первый свой выбор я сделала 20 лет назад, доверив свой рак онкологам. На другом решении настаивал друг, похоронивший накануне жену, умершую от рака. Он «изучил вопрос» и убеждал: официальная онкология бессильна, надо народными средствами помочь организму справиться самому. Наш общий друг спустя несколько лет выбрал именно этот путь. Его уже два года нет с нами.
2003 год. Второй мой выбор кому‑то вообще покажется смешным. После множества курсов «химии» и облучения врачи запретили баню. Я вытерпела без неё три месяца. И поняла: лучше умру чистой и счастливой, чем буду мучиться без парилки и бассейна дальше. Оказалось, я всё сделала правильно. Просто не надо париться на верхней полке часами. Всё — в меру.
2005 год. Рецидив опухоли. Меня снова спасли врачи. Хотя всё было настолько серьёзно, что на работе в Коряжме уже страховались на случай поиска дорогостоящих лекарств.
2016 год. Замучили невыносимые боли в спине (облучение, остеопороз и т. д.). Выход был в операции на позвоночнике. Часть друзей отговаривала: «позвоночник трогать опасно», «вернёшься из клиники в инвалидной коляске», «у тебя уже гипертония, панкреатит, гастрит, рак в анамнезе, несколько наркозов…» Я вновь доверилась специалистам. И хотя титановая конструкция в спине через год сломалась, в 2019‑м решилась на ещё одно оперативное вмешательство.
Март 2020 года. Ещё не была объявлена пандемия, и подруга улетела в Австрию на онкологический конгресс. Вернулась — и в тот же день Австрия закрыла границы. Через неделю звоню: «Чего не приходишь?». Она в ответ: «А ты не боишься?». Мы обе боялись. И даже обсуждали: не лучше ли переболеть на старте пандемии, пока койки в больницах свободны. В итоге поняли: видим проблему одинаково и будем делать всё, чтобы не навредить друг другу. Общаться не переставали. Это был наш общий выбор. Пусть и рискованный.
Апрель 2020 года. После интервью с доктором инфекционного отделения областной больницы Натальей Бровиной я всё для себя решила. Наталья Георгиевна тогда не меня одну настроила на позитивную осторожность и уверенность в силах местных инфекционистов. Надо было просто дожить до прививки. Плюс я поняла, что со своим набором хронических заболеваний вряд ли справлюсь ещё и с вирусом.
Осень 2020 года. Сезон на даче прошёл почти спокойно. А осенью началось. Так получилось, что я стала источником информации об уходе нескольких друзей и знакомых. И на мои звонки близкие уже боялись брать трубки. Ковид стал неизбежностью, чуть отодвинутой по времени. Как там говорится: страшнее смерти только её ожидание.
Ноябрь–декабрь. Переболевший друг-доктор, за две недели в больнице потерявший десять килограммов, рассказал, что в те дни они с женой написали завещания. Знакомые из Мирного, приезжавшие в Архангельск на КТ лёгких, останавливались у меня. Я видела, как давалось им выздоровление. Уставали от помывки в душе, от завтрака, от подъёма пешком на третий этаж… У подруги-онколога заболел муж (тоже врач). Они были готовы к этому, и она успела, не заразившись, съехать от супруга в гостиницу.
Новый год. Из близкого окружения ковид забрал пятерых. Я желала нам всем одного — дожить до вакцинации. Но тут ожидал сюрприз. Оказалось, не все мои приятельницы мечтали о том же. Одни категорично заявили: «Никогда, ни за что». Другие честно признались: «Посмотрим, чем это кончится у первых привившихся». Третьи (вот уж не ожидала!) заподозрили, что я, журналист, «готова пойти на прививку ради очередной публикации». Типа хочу поставить эксперимент на себе.
15 января 2021 года. С октября я еженедельно звонила в свою первую поликлинику Архангельска с одним вопросом: «Пенсионеров ещё не записывают на прививки?». Так же дежурно позвонила 15 января — заодно с записью на льготные (по инвалидности) рецепты. Регистратура ответила: «Записываем. 19 января вас устроит?». «Устроит!» — поторопилась заверить я, не глядя на календарь. А запись — на вторник в 16:08 — совпала по времени с моим еженедельным сеансом в бане. После же прививки, предупреждал минздрав, желательно не только не пить, но и в баню не ходить.
19 января. И я пошла на сеанс перед прививкой. С 13:45 до 15:30 мылась-парилась-плавала, в 16:08 была уже в кабинете терапевта.
Очереди — никакой. Одна дама передо мной — уже на вторую прививку. «Первую мы всей семьёй вообще не почувствовали». Я, честно говоря, подумала, что женщина просто не хочет со мной общаться. Как это — «ничего не почувствовали»?
Анкета, информированное согласие. Температура. Сатурация (уровень кислорода в крови) … Давление. Всё в норме. Талон-направление в процедурный кабинет. Укол в плечо гораздо гуманней забора крови из пальца. Ещё менее болезненный, чем «комарик укусил». И не зудел никто над ухом.
Во вторник, 19 января, я оказалась 46‑й, сделавшей первую прививку от ковида. Медсестра предупредила: «Полчаса посидите в коридоре, и если будете чувствовать себя нормально, — домой». Талон на вторую прививку выдала на 9 февраля. Опять — на вторник. Значит, баня снова будет до того.
Отсидела положенное, на автобусе вернулась домой. Сын ждал с ужином и с вопросом в глазах: мол, ты как, мать? Я была — нормально. Но до трёх часов ночи на всякий случай измеряла температуру — 36,4. В среду — то же самое. В четверг утром взопрела, стоя у плиты. И стоило снять толстовку, — «измерь температуру!». 36,4. Голова не болит, место укола не чувствую, давление в норме. В пятницу утром встала немного разбитой. Ночью мороз доходил до минус 25, я плотно закрывала окна. А без кислорода и прохлады, как и без бани, жить не могу. Проветрилась, выйдя до магазина, и всё прошло.
22 января. Может, это аномалия — моя норма? Правильно предположив, что первыми в регионе привились врачи, связалась с главным врачом Архангельской областной станции скорой помощи Валентиной Низовцевой. Оказалось, девять медиков станции во главе с Валентиной Анатольевной были не просто в числе первых — ещё осенью они участвовали в третьей фазе испытаний «Спутника V». И тоже «ничего такого» не чувствовали после первой прививки. После второй у некоторых немного болела голова, зудело место укола. Участвовать в испытаниях, призналась Низовцева, коллеги не боялись: «Страшнее заболеть. Насколько это тяжело, мы видим каждый день».
После проверки вакцины на себе главный врач уже с лёгким сердцем отправляла сотрудников на прививки. Их по графику, согласованному с поликлиникой, делают на скорой все, кто не болел коронавирусом и у кого после болезни значительно снизился уровень антител. А вот санэпидрежим фельдшеры-врачи-водители соблюдают, как и прежде. Прививка защищает от вируса, но оставляет вероятность быть его переносчиком.
24 января. Остаётся вопрос с прививкой сыну. Тяжёлые аллергические реакции — в списке противопоказаний. А у сына случались отёки Квинке. Но теперь у него хотя бы одним риском (что его заразит родная мать) стало меньше.
27 января. Сегодня прививается первая партия медработников онкодиспансера.
. Фото Александры Панкратьевой