Премьера рубрики: «Поколение победителей»

Они были такие разные, но в чём-то очень похожие. Многих и многих из них уже нет с нами. Мне выпало огромное счастье — общаться с ними, с самым уникальным поколением в истории — поколением победителей.

На могилах в море не поставить памятников — ни мемориальных плит, ни обелисков, ни крестов. Поэтому в суровые полярные воды опускают венки — как дань памяти всем, кого не вернуло море.

31 августа 1941 года в Архангельск пришел первый союзный караван «Дервиш», положивший начало великой эпопее Северных конвоев, которые Уинстон Черчилль назвал «самым пагубным путешествием в мире». Но это была не просто уникальная военная операция по доставке грузов, проведенная в годы Великой Отечественной войны моряками стран антигитлеровской коалиции. Это символ их героизма и мужества, веры в общую победу над фашизмом.

Вслед за «Дервишем» четыре года шли в столицу Поморья союзные караваны, совершая смертельно опасные огненные рейсы. В борьбе против общего врага — гитлеровского фашизма родилась дружба наших моряков. При проводке конвоев русский и англичанин, американец и француз, поляк и канадец часто вместе смотрели в лицо смерти, спасали друг друга, вырывая жизни из холодной бездны Ледовитого океана. За годы войны, весь маршрут прошли более 1500 кораблей судов под флагами СССР, Великобритании, США, Франции, Канады, Польши, Бельгии, Голландии, Австралии, Новой Зеландии, Норвегии, Дании, Панамы и Гондураса. В конвое PQ-17 на панамском транспорте El Capitan капитаном был норвежец Йон Зерик, первым помощником — шотландец Кеннет Мак-Ферсон Уэсли, и члены экипажа из 15 других стран.

«Ледяным адом» называли этот путь моряки. У них не было других слов для описания пустынных районов Арктики, где бушевали постоянные шторма, снежные бури и царила полярная ночь. Здесь титанические усилия приходилось тратить на борьбу с ветрами и ледяной водой, которая могла убить человека в считанные минуты. Тысячи советских и зарубежных моряков, ходивших в конвоях, с достоинством и честью выполняли эту тяжёлую работу. В чрезвычайно опасных и трудных рейсах они отдали делу победы над врагом своё мужество, решительность, стойкость. Их вели вера в нерушимую дружбу между нашими народами, морское товарищество, искреннее желание помочь далекой России, ставшей для них такой близкой, в чем-то — очень дорогой. Настолько, что за неё можно было отдать жизнь.

120 союзных и более 150 советских кораблей и судов погибло в Арктике, тысячи моряков не вернулись домой. Для всех них без различия национальностей и вероисповедания последним пристанищем стало море, которое не вернуло матерям — сыновей, детям — отцов, мужей — жёнам.

Споры историков, политиков и обывателей о роли ленд-лиза не прекращаются. В свет выходят новые научные исследования и полемические публикации. Можно долго писать о вооружении и технике, снаряжении и продовольствии, оборудовании и сырье. Но, например, как измерить ценность пенициллина, сульфаниламидов, стрептоцида, спасших жизни тысяч и тысяч раненных? Как измерить подвиг архангелогородцев и мурманчан? Ведь только пятая часть доставленных в северные порты в августе 1941 — январе 1942 года грузов была разгружена с помощью механизмов, остальное — вручную. Люди работали по 12-16 часов в день, а то и круглосуточно в две-три смены, в холодных трюмах, на берегу при морозе -30°С градусов, получая по карточкам 250 граммов хлеба в день. Жили в бараках со сплошными двухъярусными нарами, а многие — ходили в порт и обратно за несколько километров.

Именно здесь — на Русском Севере, в Архангельске и Мурманске мы стали настоящими союзниками, наши деды сражались против врага вместе, здесь наши солдаты и матросы впервые пожали друг другу руки — стали братьями по оружию, за четыре года до знаменитой встречи на Эльбе.

Пять лет назад по инициативе ветеранов, в столице Поморья открыли памятник Северным конвоям. И каждый раз, когда я прихожу к скромному монументу на набережной Северной Двины, вновь и вновь убеждаюсь в правоте тех, кто сделал надпись на двух языках: «Участникам Северных конвоев 1941–1945 гг.» — «To the participants of the Arctic convoys of 1941-1945». Как символ братства по оружию моряков стран антигитлеровской коалиции, вместе осуществившими проводку первого конвоя «Дервиш» и последующих конвоев ради общей Победы, ради жизни, ради будущего.

Сегодня мы начинаем публикацию коротких воспоминаний ветеранов Великой Отечественной и Второй мировой войны — всех тех, в память о которых по улицам города воинской славы Архангельска вновь пройдёт Бессмертный экипаж.

Френк Бонд и Александр Лыжин

Фото из архива Музея русского арктического конвоя racmp.co.uk и Ивана Малыгина.

Александр Андреевич Лыжин:

«Я на флот попал в 15 лет добровольцем. Родители у меня умерли, вот дядька мне и помог, привёл в пароходство, чтоб я заявление подал. Меня взяли. Служил на пароходе «Анадырь» камбузным матросом. Летом 1942 года «Анадырь» перешёл Северным морским путём в Архангельск на ремонт на заводе «Красная кузница». Так я начал службу. Наш пароход входил в состав военных транспортов Северного флота, перевозили войска, не раз побывали под бомбёжками. Потом, уже в 1943-м мы перешли во Владивосток, оттуда — в Америку, в Портленд. Мы отвезли туда курсантов на учёбу (экипажи передаваемых по ленд-лизу кораблей — прим. публикатора), а сами встали на ремонт. Нам тогда всем выдали новую форму и по мешку муки, масла, сахара каждому. Я тот паёк сохранил и потом в Архангельск отправил. День Победы я встретил в Ленинграде. Как говорится, я всё время — рядовой, простой моряк. После войны в Антарктиде был два раза, помогал там строить посёлок исследователей Мирный. Северный полюс прошёл четыре раза. В общем, вся жизнь — на Севере».

Френк Артур Бонд:

«Я начал служить в Британском королевском флоте в 1939 году, юнгой. В Россию попал с первым конвоем в 1941 году. На крейсере в мои обязанности входило следить за обстановкой на мостике, а позже я был приставлен к четырёхдюймовой зенитной пушке на четвёртой палубе корабля. В Архангельск мы привозили истребители «Харрикейн». Первый конвой прошёл спокойно. Но потом  Люфтваффе бомбило нас непрерывно. Налёт следовал за налётом, волнами — бомбардировщики, торпедоносцы. Все небо — в разрывах зенитных снарядов, вода от взрывов бомб смывала с палуб людей, транспорты тонули, а мы не имели права останавливаться, чтобы не нарушать походного строя. Так холодно мне не было никогда. Но я твёрдо знал, что это всё ради Победы. В Мурманске — снова бомбёжки, оставаться там больше трёх дней не могли, так как были хорошей мишенью для немецких лётчиков. Только в Архангельске конвой мог быть в безопасности, а экипажи отдохнуть. У английских моряков есть такое выражение «second port» — второй порт, означает оно — второй дом. Архангельск в годы войны был для нас вторым домом».