Мы потеряли контакт: в Архангельске прозвучали новейшие пьесы фестиваля «Любимовка»

Читки четырёх пьес нового поколения российских драматургов прошли в Архангельском молодёжном театре. В них приняли участие не только «пановцы», но и актёры архангельского и северодвинского драмтеатров, а также студенты колледжа культуры и искусства.

День современной драматургии начался с пьесы «Говорение» Полины Коротыч и Маши Всё-Таки (Санкт-Петербург) — словно «Горка» Алексея Житковского, поднявшаяся на следующую образовательную ступень — из детсада в школу.

Читка, режиссёром которой выступил актёр «архдрамы» Михаил Кузьмин, пожалуй, впервые объединила «пановскую» и «ломоносовскую» молодёжь, как будто учеников двух параллельных классов, а также опытную актрису Тамару Волкову, читавшую в пьесе гостевую роль училки.

Главная героиня Анжела (за неё читала Нина Няникова из «архдрамы) — молодая учительница и своего рода микроинфлюенсер. Она начиталась Димы Зицера (того, что учит «любить, а не воспитывать»), популярного психолога Михаила Лабковского, с умным видом рассуждает о токсичных отношениях и чуть что бросается менять жизнь и окружение — по сути, «меганмарклить», как это назвали в британской прессе после отказа принца Гарри и Меган Маркл от королевских привилегий. Но применить на практике эти знания не получается. Когда приходится иметь дело с живыми подростками и их родителями, вся осознанность куда-то выветривается. И на смену ей от бессилия и выгорания приходят традиционные «А голову ты дома не забыл?» и «Достаём двойные листочки!».

Коммуникация в пьесе расстроена у всех со всеми: у учителей с учениками, у родителей с детьми. То, какие порой причудливые формы она принимает, видно из чатов, где в любой момент можно удалиться, а надпись «набирает сообщение…» порой превращается в источник невроза. Воплощая сложность детско-родительских отношений, режиссёр Михаил Кузьмин раздал молодым актёрам пары ролей — подростка и его родителя.

Парадоксально-логичным образом конфликт дисконнекта разрешается как раз на экзамене, где нужно продемонстрировать коммуникативные навыки, — говорению. Но подростки в рамках своего бунта делают говорящим молчание, отказываясь играть по правилам абсурдного ОГЭ. С другой стороны, к тому единственному, кто говорить о своих чувствах пытается, — подростку Асадбеку, — все, включая зрителей, до финала остаются глухи.

Анна Венгерович и Анастас Кичик. Фото Екатерины Чащиной.

Тему непродуктивной коммуникации подхватили главный режиссёр северодвинского драмтеатра Анастас Кичик и актриса Анна Венгерович, которые на двоих прочти пьесу белорусского драматурга Алексея Макейчика «Путаница». 

Это ещё один очень сегодняшний, «миллениальский» текст: сразу чувствуется, что написан он в период увлечения психотерапией. Но как и в случае с осознанностью Анжелы в «Говорении», это пристальное внимание к психическому здоровью подаётся в сатирическом ключе. Психолог оказывается шарлатанкой с набором всех этических табу — непрошенными советами и предложениями «неуставных отношений», — да ещё и участницей тренингов личностного роста, нахватавшейся приёмов из фильмов. Чувствуется сатира на то, как бездумно порой психотерапевтический дискурс переходит в бытовую плоскость, когда каждый второй, начитавшись популярных психологов и блогеров, начинает выискивать у себя или других психотравмы.

Но парадоксальным образом к финалу оказывается, что даже такая неквалифицированная терапия работает: вот, что получается, когда достучишься до своего внутреннего ребёнка. В этом обращении к внутреннему «я» слушатели читки увидели терапевтический потенциал, который можно было бы использовать в интерактивном театре. Пофантазировали даже, почему бы не предложить зрителю написать письмо к своему внутреннему ребёнку?

Марина Земцовская. Фото Екатерины Чащиной.

После первых двух сугубо реалистических линейных пьес читка сделала разворот в сторону ритмически организованной прозы, более сложной, но, по мнению худрука Молодёжного Виктора Панова, более театральной.

Пьесу «Воскресенье/Воскресение» представил сам автор — режиссёр, драматург, преподаватель Архангельского колледжа культуры и искусств Дмитрий Тарасов, — который написал её на основе дневника своей покойной бабушки. Автор определил жанр как «Баттл героини с собственной жизнью». Впрочем, скорее, не баттл, а гонка: главная героиня Нина (за неё читала актриса молодёжной труппы Марина Земцовская) пыталась именно угнаться за жизнью, утекающей сквозь пальцы, за страницами календаря, будто подхваченными ветром.

Дмитрий Тарасов. Фото Екатерины Чащиной.

Ритм жизни бабушки драматург обозначил константами, отмеряющими недели, — поливом алоэ, походом в баню, «Словом Пастыря» по телевизору, воскресеньем. Эти слова, как лейтмотив, повторяли семеро студентов — всё чаще и громче. Зрителей читки объединила общая тревога за своих пожилых родственников, сковал какой-то общий ужас, который не каждый решился проговорить: страшно, когда большая длинная трудная жизнь схлапывается до «алоэ-баня-пастырь-воскресенье».

— Почему этот ритм вызывает ужас? Ведь там есть дни рождения, звонки внука, почему не получается порадоваться за бабушку? Я никогда там не была, неужели там нет радости? — сказала как зрительница Нина Няникова, имея в виду под «там», конечно, старость.

Психоделическую точку в дне читок поставила пьеса «Pilze / По грибы» Натальи Зайцевой (Москва). Даже жанровое определение «Метафизический трип, в котором трое пошли в лес и оказались в альтернативной России» и то не в полной мере отражало, насколько обескураживающее впечатление она произвела на зрителей. И режиссура Филиппа Шкаева, который почувствовал и распробовал этот странный текст, только усилила его.

— Были интересные тексты, но довольно стандартные, психологичные, — объяснил свой выбор материала режиссёр. — А в этой пьесе меня привлёк не сам текст как таковой, а как какая-то система, пульсирующая энергия, как лекция, которую не всегда можно понять.

Если в первых пьесах речь шла о «багах» коммуникации, то тут можно было бы вести разговор о потере контакта с реальностью, как у Ивана Вырыпаева в «Пьяных»,  и зрителя — с текстом. В этой до абсурда заумной пьесе о грибах, пожирающих пластик и прорастающих в квантовую ткань, текст перестал служить простым утилитарным передатчиком смысла, а стал, скорее, источником ощущений, звуком, вводящим в трансовое состояние. Недаром признанные драматурги на читке «Любимовки» в Москве назвали его «актом современного искусства» и «текстовым нойзом».

Кстати, худруку Молодёжного Виктору Панову эта психоделическая пьеса понравилась больше всего. В ней, по словам маэстро, «запахло Брехтом». Он даже припомнил сюжет-мистификацию Сергея Курёхина «Ленин — гриб».