информационное
Фото Артёма Келарева.
Его главным героем стал сегодня мало известный поэт Александр Введенский — один из основателей авангардной группы ОБЭРИУ, человек трагической судьбы, осуждённый за «вредительство в области детской литературы». Собственно, в фокусе оказалось страшное и последнее десятилетие его жизни: от первого ареста в декабре 1931-го до второго в сентябре 1941-го и смерти от плеврита в декабре того же года.
— Я хотел сделать спектакль про смерть, а главный по смерти у нас — Введенский. Я с ним познакомился через фронтмена группы «АукцЫон» Леонида Фёдорова, у которого на сольных альбомах есть песни на его стихи, — рассказал идейный вдохновитель проекта, руководитель сообщества 42 design Виктор Тяпков.
Виктор Тяпков.Введенских в спектакле оказалось два — тот, что разговаривает про себя, и тот, что поёт про себя. Отрывки из писем, дневников и протоколов допросов поэта прочёл архангельский историк Михаил Копица.
— У меня довольно личное отношение к обэриутам, — рассказал он. — Я их очень люблю и не упускаю возможности поговорить о них или почитать их. Это ведь уже второй наш проект о них после Хармса. Дай Бог, кто-то ещё прозвучит. Например, есть идея сделать проект по ранним стихам Заболоцкого. То, что все обэриуты так или иначе оказались перемолоты историей, мне кажется очень показательным. Совершенно безвредным чудакам, известным в первую очередь как детским писателям, не нашлось места. Нам кажется, может быть, что мы достаточно далеко от таких вещей отстоим, но на самом деле подобные практики могут возвращаться на раз-два. Это-то самое жуткое. Жертвы заслуживают нашей памяти, и здесь мемориальная нота тоже была, но она была не главной. Главной всё-таки была просветительская. Я говорил с несколькими людьми, которые впервые услышали о Введенском, как раз благодаря этому проекту.
Михаил Копица.Абсурдистские стихи Александра Введенского положили на музыку. Получившиеся песни на гуслях сыграл и спел «Введенский, который поёт про себя» — Михаил Герасимов. Удивительно, но солнечные гусли вписались. И не потерялись на фоне «шума времени».
— Мне кажется, часть стихотворений прозвучала очень природно и солнечно, — сказал Михаил Герасимов. — Гусли — это всё-таки музыкальный инструмент: в чьи руки они попадают, тот их и интерпретирует. Наше первое впечатление от этом инструменте приходится каждый раз дополнять. Он всегда со мной: в какие заварушки попадаю я, туда и он. Гусельная музыка — как взбитая перина, на неё всё легко ложится.
Михаил Герасимов.За шум в спектакле отвечал Сергей Жигальцов.
— Я занимаюсь шумовой музыкой, наверное, уже лет десять, — пояснил он. — Виктор сказал: «Приди пошуми!». Я пришёл, принёс инструменты и начал шуметь. Тема такая — умирание. Наш герой едет в вагоне и умирает, впадает в бред. А так это была чистая импровизация.
Сергей Жигальцов.Идея соединить такие полярные звуки пришла не просто так.
— У Введенского поэзия такая, он сам как гусли и шум, — добавил Виктор Тяпков. — С одной стороны, совершенно частушечные, скороморошьи ритмы, а, с другой стороны, его стихи про абсурд, про отсутствие времени, про то, что нет ни завтра, ни вчера. А «Край коня» — это из его стихотворения «Гость на коне». Оно про проникновение в суть вещей.
Вот так, соединив фрагменты писем, дневников и протоколов допросов со стихами, видеоперформансом и шумом, создатели музыкального спектакля постарались передать «ощущение бессвязности мира и раздробленности времени», которое переживал Введенский. В прямом смысле в руках Виктора Тяпкова и Марии Балашевой на глазах у зрителей рождался живой видеоперформанс — реконструкция причудливого поэтического мира Введенского.
Небо и звезды проносились по экрану, как узор серебряного блюдца, по которому катится наливное яблочко, мчалась пара наездников на коне с оторванным крупом. Лица людей засвечивались в памяти, как негативы. Кусок бумаги сминали одним движением — нужна ли более ёмкая метафора скомканной судьбе? Бумажному человечку складывали руки на груди. А после одним движением нарисовали вокруг тела очертание гробика.