Ставка по Арктической ипотеке сохраняется неизменной — 2% годовых
Общество
Кто такой Яков Лейцингер и почему Архангельск чтит его память

Кто такой Яков Лейцингер и почему Архангельск чтит его память

01.01.2021 12:29Светлана ЛОЙЧЕНКО
«Правда Севера» рассказывает о легендарном главе областного центра.

Прошло больше ста лет со дня его ухода, но живая память о нём остаётся. Почему Архангельск до сих пор помнит главу города, который занимал этот пост ещё в начале прошлого века?

Якоб Иоганн Лейцингер, которого для удобства звали Яков Иванович, — личность уникальная. Выходец из Швейцарии, воспитывался в семье вологодского предводителя дворян. Фотограф и фоторепортёр. Он делал снимки, которые хранятся до сих пор во многих семейных альбомах. Он снимал на улицах Архангельска, а также проехал всю губернию вместе с двумя губернаторами — Александром Энгельга́рдтом и Иваном Сосновским.

В книге Энгельгардта «Русский Север. Путевые записки» — снимки, сделанные Яковом Лейцингером. Так, к слову, это удивительная книга, написанная губернатором, который в ней выступил и публицистом, и репортёром, и аналитиком. Такой предельно честный взгляд на Архангельскую губернию, подкреплённый таким же честным фотовзглядом.

В 1903 году городская Дума избрала Якова Ивановича Лейцингера на пост городского головы. В этом качестве он проработал до самой кончины, а ушел он из жизни в 1914 году. За это время ему удалось удвоить городские доходы, проложить водопровод, запустить первый городской автобусный маршрут, построить несколько школ, два приёмных покоя, амбулаторию. Он начал строительство городской электростанции. А чтобы запустить строительство архангельского трамвая, лично ездил в Псков убеждать инженера Константина Репина приехать в Архангельск. И Репин достроил трамвайные пути в Архангельске уже после смерти Якова Ивановича. Трамвай пустили в 1916 году. И, конечно, этот список можно продолжить, особенно если говорить о благоустройстве Архангельска, который отличался чистотой и ухоженностью. Как же ему это удавалось, даже не имея специального экономического, юридического или управленческого образования?

У Якова Ивановича была большая семья — 13 детей, самый младший Ваня умер в годовалом возрасте, все остальные выросли и состоялись. Третьим ребёнком в 1888 году родился Вячеслав, это был первый сын в семье, до этого родились две дочки — Евгения и Елена.

Так вот, Наталья Львовна Целикова как раз внучка Вячеслава Яковлевича Лейцингера. Она живёт в Архангельске и тоже человек в городе известный. Наталья Львовна — член областного совета национальностей, возглавляет немецкую национальную автономию, входит в другие общественные организации. Она сотрудничает с областным краеведческим музеем, при её активном участии в Архангельской средней школе № 14 был создан музей Якова Лейцингера. Кстати, эта школа носит его имя.

Мы встретились с Натальей Львовной под Рождество, которое отмечают западные христиане. Семья Натальи Львовны его отмечает, как она сказала, в память о бабушке-лютеранке. И под ёлкой уже стояли подарки, которые приносили родные и друзья.

И тут возникла ещё одна тема — на Западе это называется мультикультуризмом. И, к сожалению, это направление развития общества не проходит испытание временем. Увы, уходящий год был годом потрясений, связанных с национальными и религиозными противостояниями, которые заканчивались трагически.

Наталья Львовна Целикова, урожденная Лейцингер — правнучка Якова Ивановича Лейцингера, одного из самых известных архангелогородцев.Наталья Львовна Целикова, урожденная Лейцингер — правнучка Якова Ивановича Лейцингера, одного из самых известных архангелогородцев.

Наталья Львовна — представитель рода, в котором сошлись швейцарские, немецкие, голландские и русские корни. Они также переплетены во многих родах, живущих и сейчас в Архангельске. По этому поводу Наталья Львовна показала сборник, изданный Северным родословным обществом. Как она говорит — это отдельная тема. И правда — просто удивительно, как члены этого сообщества отслеживают свои родовые линии и их переплетение. Есть там страницы, посвященные известной в Архангельске фамилии Пец — эту фамилию в девичестве носила бабушка Натальи Львовны.

Каждая история, рассказанная Натальей Львовной, уникальна. Неслучайно её саму сравнивают с Ксенией Петровной Гемп и Марией Владимировной Пиккель — как носителя особой культуры, которая была присуща Архангельску и Поморью…

Из нашего разговора я выбрала всего несколько историй, которые характеризуют и время, и людей, живших в нём. И, возможно, отвечают на вопросы, которые ставит перед нами день сегодняшний.

Отцы договорились

— Мой дед Вячеслав Яковлевич учился на юридическом факультете в Санкт-Петербурге, к сожалению, он его не окончил, потому что серьезно пострадал при пожаре и был вынужден вернуться в Архангельск. Здесь он встретился в Гертой Пец, они полюбили друг друга и решили пожениться. Но Яков Иванович сказал, что этого не может быть ни в коем случае.

Дело в том, что Герта была лютеранкой. А Яков Иванович — православный и очень верующий человек. Он всерьез воспротивился этой свадьбе. Бедная моя бабушка — сейчас таких людей нет! У неё душа — трепетная лань. Это решение отца жениха её так огорчило, что она заболела. Страдания дочери не мог вынести её отец Рудольф Карлович Пец. Конечно, они хорошо знали друг друга с Яковом Ивановичем, и он пошёл к нему на разговор.

Как потом вспоминали дочери Якова Ивановича Евгения и Елена, разговор был очень долгим. Вера — дело серьезное, никто не хотел уступать. И всё же отцы договорились, что свадьба состоится на следующих условиях — сначала венчание в православном храме, а потом — в лютеранской кирхе. Свадьба состоялась, молодые были счастливы.

Потом в паспорте бабушки появилась запись: «Герта Рудольфовна Лейцингер, русская».

Восемь золовок

— Есть такая поговорка: «Лучше четыре деверя, чем одна золовка». Золовка — это жена брата мужа. Почему‑то считалось, что с ней ладить трудно. А у моей бабушки было восемь золовок! И она не просто ладила с ними, они её, кроме, как «Герточка», никак не называли. Семья приняла её всей душой.

И сейчас в память о бабушке мы отмечаем Рождество в декабре, а она до конца своих дней оставалась лютеранкой. Ко мне перешёл её молитвенник, это большая ценность — ведь бабушка с ним не расставалась. И когда я беру его в руки, чувствую, что бабушка Герта рядом…

Наследство — долг в 25 тысяч рублей

Когда Яков Иванович умер, его наследницей стала жена Александра Асинкритовна. В девичестве фамилия у неё была Громова, она выросла на земле, которая принадлежала Кирилло-Белозерскому монастырю Вологодской губернии. И, разумеется, она была человеком глубоко верующим. Она не умела писать — я видела её подпись. Но она читала, и читала очень много. Мой папа вспоминал, что бабушка любила сидеть в кресле и читать. У меня тоже есть любимое кресло, в котором мне нравится сидеть, таким образом, хочу походить на свою прабабушку.

Когда прабабушка вступила в наследство, оказалось, что Яков Иванович оставил долг в 25 тысяч рублей. Это были очень большие деньги. Под что он их брал? Не на семейные нужды. Для себя тоже их брать не мог — он вёл строгий образ жизни, который был у всех на виду. Поэтому некоторые исследователи выдвигают версию, что он на эти деньги взял в аренду землю, чтобы там сделать городской каток. Располагался он на месте, где сейчас находится почтамт. Есть известное фото, сделанное на том катке, — команда женщин на коньках в юбочках. Впереди, кстати, совсем молодая моя бабушка Герта.

Я не видела документов, не могу утверждать, но версия о том, что деньги были взяты, чтобы построить каток для горожан, вполне имеет право на жизнь. Вероятно, Яков Иванович понимал, как он этот долг вернёт, но не успел это сделать. А его жена впоследствии отдала долг до последней копейки.

«Вот тебе другая Наташа»

У моих бабушки Герты и дедушки Владислава Лейцингеров родилось двое детей — Наташа и Лев. Лев — это мой папа. А Наташа умерла в 1936 году. Рассказывали, что дед очень тяжело переживал смерть дочери. Она умерла летом, а в декабре родилась я. Меня назвали в честь тёти. Рассказывают, что бабушка взяла меня на руки, принесла деду и сказала: «Вот тебе другая Наташа». Так она хотела смягчить боль утраты. Еще в семье дедушки и бабушки воспитывалась Аста Фонтейнес — её мама умерла при родах в 1924 году. Аста была племянницей бабушки.

Род Фонтейнесов в Архангельске — тоже отдельная тема. Сегодня писала письма представителям этого рода в электронном виде, конечно. Письма ушли в Бразилию, Австралию, в другие страны…

Аста выросла и стала учительницей. Поскольку она жила в семье бабушки и дедушки, в паспорте у неё было записано «русская», а у её родной сестры Эрики — «немка».

«Там Вячеслава Яковлевича везут…»

Наступил страшный 1937 год, пошла борьба со шпионами. А уж фамилия Лейцингер привлекала особое внимание. Однажды ночью забрали и дедушку. Мы тогда жили на Финляндской, нет, в то время она уже была Пролеткульта, сейчас это улица Попова. Дом находился через дорогу от тюрьмы. Аста и Эрика бегали туда и ждали — вдруг ворота откроются и кого‑то выпустят. Но такого не случалось.

Дедушке разрешали писать письма. Он их писал на открытках — просил прислать кусок мыла, носки. В камере, рассчитанной на десять человек, размещалось пятьдесят. Его взяли в пальто, находиться в пальто там было неудобно, он просил прислать ватник. Кстати, пальто потом вернули.

Папа к тому времени окончил гидротехнический техникум и работал бригадиром землекопов. Они занимались осушкой города, что было очень важно. О прокладке ливневых систем писала «Правда Севера», у меня вырезка из газеты хранится — на фото папа под землей, ведь рыли тоннели шесть метров глубиной. Папа говорил, что глубина торфа у нас достигает семи метров. Поэтому всё и проваливается.

А ещё его землекопы выполняли функцию гробовщиков — когда ночью из тюрьмы вывозили тех, кто умер, они их хоронили. Родным ничего не сообщалось об этом. Рабочие выкапывали траншеи на мхах, тела всех туда сваливали и землей засыпали.

И вот однажды ночью к нам в дом постучался рабочий и сказал: «Лев Вячеславович, кажется, Вячеслава Яковлевича везут, вашего папу…» Из дома все побежали… Я не знаю подробностей, как дальше разворачивались события, но Вячеслава Яковлевича удалось похоронить на Вологодском кладбище, и у него есть могила. Возле него потом похоронили и бабушку Герту. Спустя время я им поставила общий памятник…

А тогда семье официально дали справку, что дед умер от излияния в головной мозг. После бабушка ходатайствовала о реабилитации, но ей отказывали — оказывается, что дед даже не был осуждён. Но потом всё же дали справку, что он реабилитирован.

И вот моя бабушка, «кисейная барышня», всё пережила, всё вынесла — такой у неё был мощный жизненный стержень.

Евгения, ветеран советской разведки

— Старшая в семье дочь Евгения — это особая страница её истории. Евгения училась в женской Мариинской гимназии, когда познакомилась с Владимиром Бустремом, его потом отчислили за социал-демократические взгляды. Евгения тоже прониклась этими взглядами. Потом, без благословения отца, в 1903 году она последовала за Бустремом. Евгения разделяла с ним все трудности подпольной борьбы, также отправилась за ним в Иркутскую ссылку, где они обвенчались.

После революции она тоже будет сопровождать его везде, в том числе отправится в Берлин, когда его направят туда уже в 1922 году в качестве резидента советской разведки. А связной была как раз Евгения — ей писали открытки, в которых назначались встречи. Эти открытки хранятся у внука Якова Ивановича Вадима, который живёт в Москве. У него самое большое собрание материалов, касающихся семьи Лейцингеров.

Иногда можно слышать, что семья от Евгении отказалась из‑за её революционной деятельности. Это не так. Она приезжала в 1914 году в Архангельск, когда отца не стало, жила потом здесь. А когда, после возвращения из Берлина, уже в Москве, они с Владимиром расстались, мама и две сестры Елена и Марина поехали, чтобы её поддержать. Они и жили в их квартире в Варсонофьевском переулке, дом четыре. Там двор — глухой колодец, я бывала в том доме уже гораздо позже. Останавливалась в этой же квартире — в ней тогда жила тётя Лена, она, кстати, работала ретушером в центральной фотографии Москвы в Столешном переулке. Можно сказать, что отчасти она продолжила фотографическое дело своего отца.

Помню большой ящик в коридоре, где так и хранились вещи Владимира Бустрема — Евгения с ним поддерживала добрые отношения до самой его смерти. А она работала в издательстве, а затем получала повышенную пенсию как видный член партии.

(Владимиру Бустрему посвящена подробная статья в Википедии, где говорится: «Владимир Владимирович Бустрем (6 января 1883, Кемь, Архангельская губерния — 13 февраля 1943, Москва) — советский разведчик, резидент внешней разведки, видный сотрудник органов госбезопасности СССР». Деятельности Владимира и Евгении Бустрем посвящены другие публикации, в частности книга Владимира Антонова «С них начиналась разведка». — Прим. автора.)

Про память

— Могилу Якова Ивановича искали долго. Этим серьезно занималось общество «Норд», которое возглавляет Сергей Юлиевич Клочев, я тоже в нем состою. Найти могилу помогла наша родственница — Татьяна Аркадьевна Лейцингер, внучка Якова Ивановича. Татьяна — известный врач, хирург. Она вышла замуж за Леонида Васильевича Зашихина и взяла его фамилию. У них родился сын — сейчас это известный врач, профессор Архангельской медакадемии, Андрей Леонидович Зашихин. Он, как и я, правнук Якова Ивановича. В Архангельске живёт ещё одна его правнучка — моя сестра Галина.

Когда нашли могилу Якова Ивановича, поняли, почему это было сделать трудно. К нему подзахоронили урну с прахом его жены, которая умерла в Москве. А потом в этой могиле был захоронен ребёнок, не имеющий отношения к семье. И в 2014 году, к столетию со дня смерти Якова Ивановича, прошло перезахоронение Якова Ивановича и Александры Асинкритовны. Тогда мэром Архангельска был Виктор Павленко. Сделали всё очень достойно, мы ему благодарны за это.

Но в городе до сих пор нет мемориальной доски, посвященной Якову Ивановичу Лейцингеру. С инициативой установить её выступал Николай Чесноков, известный архангельский фотограф, эту инициативу поддержали в областном совете национальностей, в который я вхожу, но пока сделать это не удалось… Считаю, что было бы справедливо таким образом увековечить память городского головы, который так много сделал для развития Архангельска.

«Чувствую себя поморкой»

У Натальи Львовны много других семейных историй, которые так или иначе связаны и с историей Архангельска, и с историей страны. Почему она не напишет книгу о своем роде? Она отвечает, что если речь идёт о Лейцингерах, то справедливо, чтобы это сделал внук Якова Ивановича Вадим, живущий в Москве. Она же хранит память о своих предках здесь, в Архангельске, у которых были разные национальности, разные культурные и религиозные корни. Но их объединяла любовь к родному Архангельску и служение ему.

И неслучайно Наталья Львовна так много занимается поддержкой межнациональных отношений в современном Архангельске. К счастью, традиции добрососедских отношений у людей разных национальностей и вероисповеданий на Русском Севере сохранились.

В конце разговора я спросила Наталью Львовну — в таком переплетении культур в её родословной кем она себя ощущает? Она подумала и ответила:

— Русской! А точнее — поморкой! У меня мама — из деревни Острова — настоящая поморка. Я в неё пошла…

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.