Бесконечность свадеб и без числа похорон: Архангельск потрясла фантазия Юрия Бутусова о жажде любви и страхе слияния

Юрий Бутусов — тогда ещё главный режиссёр Театра имени Ленсовета — сочинил её в 2015 году на основе комедии «Женитьба» и отрывков из «Ревизора», «Игроков», «Петербургских повестей» Николая Гоголя, «Евгения Онегина» Александра Пушкина, «Идиота» Фёдора Достоевского и стихотворения Марины Цветаевой «Мы с Вами разные, как суша и вода…».

Несмотря на вкрапления чужих текстов и перетасовки оригинального, зритель, когда хоть сколько-нибудь оправится от первого потрясения, всё же может заметить, что постановка, однако, пусть и извилисто и непрямо, но довольно подробно и правдиво пересказывает историю сватовства надворного советника Подколесина (Олег Фёдоров) к купеческой дочке Агафье Тихоновне Купердягиной (заслуженная артистка России Анна Ковальчук).

Архангельская публика впервые официально познакомилась с режиссёрским языком Бутусова, коим рассказан «Город. Женитьба. Гоголь», благодаря федеральной программе «Большие гастроли» в 2019 году.

С 2015-го и поныне лауреат «Золотой маски» уже успел побыть художественным руководителем «ленсоветовцев», уволиться со скандалом, уехать из Петербурга в Москву, поставить «Человека из рыбы» по пьесе Аси Волошиной в МХТ имени Чехова и «Кукольный дом» Ибсена в Центре искусств Сеула, занять пост главного режиссёра Театра имени Вахтангова и выпустить там «Пер Гюнта».

Но для зрителей архангельского драматического всё это, быть может, было и несущественно. А, может, всё и вовсе перестало существовать. Кроме чёрной сцены, крест-накрест перечёркнутой светом (художник по свету — Александр Сиваев), белой двери, ведущей из ниоткуда в никуда, и конфетти бумажного снега (сценография — Николай Слободяник), артистов, которых Бутусов научил быть свободными, и неукротимой фантазии самого режиссёра.

Элегантные выдумки Бутусова не остаются просто красивостями, полагаясь на случайность, а бьют точно в цель. Сила его воображения обязывает и зрителей включать фантазию и видеть невидимое — собачку, тянущую поводок, или глубокую лужу, через которую, будто в Архангельске, кавалер галантно помогает перебраться даме.

Агафья Тихоновна (Анна Ковальчук) и Подколесин (Олег Фёдоров).

Особенно вдохновенна и работа артистов: это, действительно, весёлая игра. От исполнения Олега Фёдорова временами перехватывает дыхание: очень хочется, чтобы на долю этого нескладного служащего выпало счастья. Наедине с невестой даже голос его преображается. Анна Ковальчук роскошно-женственна, но свою Агафью, застигнутую врасплох выбором, наделяет порой обескураживающей наивностью, детской резвостью и отчаянностью.

Творя из текста и рождённых им ассоциаций свои собственные символы и мифы, режиссёр заставляет вспоминать о том, что всё гениальное просто. Невеста Агафья Тихоновна надевает свиной пятачок? Так ведь только давеча женихи обсуждали её длинный нос! Шум дождя, крики чаек? Так ведь это ненастный Петербург, и Финский залив недалеко! Причём Питер не только гоголевский, но и современный — с ряжеными Петром Великим и Екатериной Второй, разводящими туристов на фото. Там, где всё время в окно барабанит дождь, а обнимают только аниматоры в псевдо-исторических костюмах, можно свихнуться от одиночества.

Маленькие люди Гоголя — Акакий Акакиевич из «Шинели», Поприщин из «Записок сумасшедшего», — сходят с ума и умирают в одиночестве, но у Бутусова женитьба становится способом преодоления одиночества, стремлением к целостности.

Для трогательного трио — экзекутора Яичницы (народный артист России Сергей Мигицко), отставного пехотного офицера Анучкина (народный артист Евгений Филатов) и моряка Жевакина (заслуженный артист Александр Новиков) — свадьба становится надеждой на нейтрализацию собственной уязвимости, исполнение несбывшихся мечт. Один хочет богатства, другой, чтоб невеста по-французски говорила, — все уповают на то, что другой человек повысит их самоценность.

Комическое очарование этой тройки холостяков усиливает исполнение надтреснутыми трогательными голосами совершенно диссонирующих с ситуацией шлягеров: «Мы, друзья, перелётные птицы», «Вернись, лесной олень» и других. Кажется, что в телах взрослых женихов заключены маленькие неуверенные мальчики, поющие в детском хоре. Зато Кочкарёв (Сергей Перегудов), напротив, целый и цельный: он единственный в спектакле источник волевой мужественности — этакий бретёр, рок-звезда, антипод нерешительного Подколесина.

Сергей Перегудов в роли Кочкарёва.

Главное об отношениях мужчины и женщины в постановке звучит благодаря стихотворению Цветаевой о единстве и борьбе противоположностей. Они друг друга прекрасно дополняют, как инь и ян. Но Агафья-инь и Подколесин-ян до последнего не решаются сойтись: для того, чтобы соединить их руки, Кочкарёву приходиться практически сесть на шпагат! И, наконец, жених говорит невесте: «Какая прекрасная ручка» — после стольких-то сладких мечтаний, взаправду… Но Подколесин, с одной стороны, жаждет любви, а с другой — боится этого слияния, потери автономии. Оттого и удирает, — но не в окно, а в светящийся люк, — оттого и мерещатся в финале в спинках кроватей тюремные решётки.

Не просто так Цветаеву читает именно Фёкла (заслуженная артистка России Галина Субботина). Заурядная реалистическая гоголевская сваха у Бутусова превращается в персонажа метафизического — одного из самых важных. Героиня, с помощью которой режиссёр закольцовывает композицию спектакля, сама становится свидетельницей бесконечного цикла жизни — поезда, идущего от станции А (свадьба) через станцию B (рождение) к станции С (смерть).

Ещё в самом начале, стоя в круге света, Фёкла кормит птиц. И пусть бы себе кормила. Но в финале в разгар карнавала, на сцене появляются спинки железных кроватей как невинно-эротичный намёк на женитьбу — ох, как они будут скрипеть в брачную ночь! Затем встают частоколом, и никакой уже интимности, одни лишь узы брака — клетка. И вот уже решётки, как могильные оградки на кладбище: в довершение развёрнутой метафоры Фёкла сыплет пшено «на помин птицам». Так режиссёр прямо со свадьбы переносит нас на кладбище: круг жизни замыкается.

И чувствуется, что Юрий Бутусов этот миропорядок, состоящий из череды свадеб и похорон, не отвергает, а даже видит в нём красоту, поэзию и торжествующую витальность. Не зря же на сцену нет-нет, да и просится карнавал — с танцами, цирковыми обручами и красными клоунскими носами.

Не зря же так часто сваха Фёкла философски повторяет: «Как не быть седому волосу, на то живёт человек». Когда она, как нитку из распускающейся варежки, вытягивает серебряный волосок из затылка Подколесина и собирает его в моток, поворачиваясь кругом, то становится похожа на древнегреческую мойру — прядильщицу судеб.

Повтор вообще становится у Бутусова и речевым, и режиссёрским приёмом, путешествующим из спектакля в спектакль. В «Человеке из рыбы», например, трижды звучал большой монолог про крысолова и французский остров, а в «Городе. Женитьбе…» повторяются отдельные слова, фразы и целые сцены. И на уровне речи, и на уровне режиссуры, повтор создаёт ритм, придаёт поэзии и музыкальности, усиливает и акцентирует внимание.

Анна Ковальчук в роли Агафьи Тихоновны.

Об этой же бесконечности (но ещё, конечно, и о любви) — самая красивая сцена спектакля. Прощаясь с прежнею девичьей жизнью, дрожащая от нетерпения Агафья Тихоновна словно заглядывает в своё будущее, где у неё самой скоро дочери будут, которых потом тоже замуж выдавай. Иллюстрацией к этому предвкушению свадьбы, за которой последуют и другие свадьбы, становится сцена одновременного разбрасывания и уборки бумажного снега. Время разбрасывать снег, а потом убирать. Время жениться — а потом хоронить.