информационное
Фото Артёма Келарева.
В книге «Великий счастливец» — почти 500 страниц, на обложке — графический портрет Абрамова, нарисованный художником из Мезени Александром Тяриным.
Презентация первой биографии писателя, которому в этом году исполнилось бы сто лет, состоялась 6 августа в архангельской областной библиотеке имени Добролюбова. На ней журналист, писатель, заслуженный работник культуры РФ Сергей Доморощенов рассказал историю создания книги.
— В годы моей учёбы на факультете журналистики в Ленинград раз или два приезжал Театр на Таганке, — рассказал автор. — Я хорошо помню афиши. Спектакль «Павшие и живые» по стихам фронтовых поэтов — я на него сходил. Помню афишу спектакля «Антимиры» по Андрею Вознесенскому — тоже сходил. Помню афишу «Гамлета» — исхитрился и попал, хотя это было почти невозможно. Помню и афишу «Деревянных коней». Мне это название показалось странным и ничего не сказало, я на него даже не пытался пройти.
Про Абрамова и «деревенскую» литературу Сергей Доморощенов тогда знал мало — в университете не рассказывали. Зато в Мезенском районе, куда он приехал после выпуска, просветили cеверные писатели Виталий Маслов и Владимир Личутин.
— Я хорошо помню, как Виталий Семёнович дивился тому, что в журнале «Новый мир» проскочила фраза из «Дома» Абрамова: «Вся Россия — сплошная политбеседа», — рассказал Доморощенов.
Уже потом, во время работы над книгой, отношения Абрамова с цензурой и главлитом стали немаловажной темой.
— Он предпринимал всё усилия для того, чтобы отстоять романы «Пути-перепутья» и «Дом», — рассказал Сергей Доморощенов. — И с цензорами встречался, и в ЦК КПСС ходил к самым важным людям. Может, даже и кулаком по столу стучал. После одной из таких поездок в Москву он говорил: «Чего только не делал: и шута горохового валял, и кричал, и придуривался…».
Сергей Доморощенов.Почему первая биография?
Фактически журналист начал собирать материал для книги в 1984-м — 35 лет назад, — но в активную фазу работа над биографией вошла два года назад.
— Тогда я сообразил, что книг об Абрамове написано немало, но биографии-то его нет. И решился — не без робости — взяться за такую работу, — добавил Сергей Доморощенов. — В Центральном государственном архиве литературы и искусства в Санкт-Петербурге я запросил личное дело Абрамова. Я открыл дело — его до меня никто не читал.
Основную массу книг, написанных о писателе, Доморощенов назвал скорее литературоведческими. И фундаментальная «Летопись жизни и творчества Фёдора Абрамова» Геннадия Мартынова, по его мнению, тоже ближе к другому жанру — истории литературы.
«Прихожу на кухню, а там — Абрамов»
Даже сочинив первые главы, писатель всё равно сомневался: за своё ли дело взялся?
— И тут мне приснился сон, — рассказал Сергей Доморощенов. — Прихожу на кухню, а там на диванчике сидит Абрамов. Не хмурый, не строгий, каким мы часто видели его на фотографиях, просто очень внимательный. И спрашивает меня: «Пишешь?». «Пишу», — говорю я. А он: «Ну-ну», — и всё! Я проснулся и подумал, что он же не отвергает мою работу? Может быть, даже благословляет? И писать стало легче.
Источниками для писателя послужили не только материалы из архивов, но и газетные статьи, и люди — в Верколе, Архангельске и Москве.
Андрей Петров.Детективная, нечёрствая, по-хорошему провокативная
Своими впечатлениями от биографии на презентации поделились первые читатели: рецензент книги — профессор САФУ Андрей Петров, — издатель Сергей Клочев и коллеги по цеху — журналист, писатель и путешественник Виктор Толкачёв и председатель регионального отделения СЖ Владимир Лойтер.
— Для меня было сенсацией, что в 1960-е Абрамов жил в писательском доме с Анной Ахматовой, и они запросто по-соседски общались, — отметил Андрей Петров. — Эта книга подкупает искренностью. Она честная, журналистская и по-хорошему провокативная — хотя бы своим названием. Кто хоть раз брал в руки книги Абрамова, вряд ли скажет, что он был счастливцем.
Кстати, счастливцем себя называл сам Абрамов — за то, что выжил в Великой Отечественной войне. Хотя был дважды ранен и чуть не лишился ноги. И после этого даже не пытался получить дополнительное питание, как инвалид войны.
Владимир Лойтер.— Для меня это был не авантюрный роман, но детектив, — поделился впечатлениями Владимир Лойтер. — Каждый год жизни писателя — как детектив. Он всю жизнь боролся не только с самим собой, но и с теми, кто не признавал его писательского предназначения на земле.
Виктор Толкачёв поблагодарил коллегу за «многолетний истовый труд» — «создание памятника Абрамову в слове». Биографию он назвал не только очень ценной, но «непостижимо талантливой».
— В своём исследовании он опирается на океан знаний о человечестве, — сказал Виктор Толкачёв. — Указатель имён в книге насчитывает 645 персоналий, это настоящий авторский пантеон: от Абрамовых и Аввакума, Блока и Бродского — через Гейне и Гегеля, Додина и Евтушенко, Кадашову и Клопова, Лихачёва и Михаила Попова, Маркса — к Рубашкину, Эдуарду Симоняну до Фокина, Эсадзе и Яшиной. Но его учёная книга — хлеб не чёрствой выпечки. Каким-то удивительным образом она становится интересным, увлекающим чтением. В нём непостижимо талантливо замешаны даты, события, люди, байки, лирические отступления и цитаты из классиков.
Книга уже есть в фонде Добролюбовки.