Сбежавшие невесты и женихи: перформанс «Пчёлы и дёготь» поведал о бунте влюблённых

— Тайнобрачие в России несомненно существует, и притом в довольно значительных размерах, — писал автор «Левши» и «Тупейного художника» Николай Лесков. — Едва ли в каком-либо общественном кружке не известно хотя одно супружество, сочетание которого не вполне законно или даже совсем противозаконно. 

Это произведение, равно как другие исторические и художественные тексты о тайных венчания — источники о женах Ивана Грозного, «Метель» и «Дубровского» Александра Пушкина, — легли в основу до неприличия откровенного художественного высказывания о любви вне канонов, браках без благословения маменьки с папенькой и противоставлении себя и своих чувств обществу — пчелиному улью.

В перформансе приняли участие шестеро молодых людей — Ульяна Каль, Денис Едемский, Дарья Шумилова, Виктория Капустина и Софья Чащина, — а возглавил этот демарш влюблённых режиссёр и хореограф Иван Мишин. Большинство исполнителей — совсем-совсем юные: среди них были даже школьники. Чувствовалось, что коллизия в духе «Вам и не снилось» им трепетно близка и понятна.

Семеро юных максималистов захватили и обжили Гостиные дворы: намусорили, рассыпали муку и разбили яйца, заставили зрителей побегать за собой по галерее и завели на потайную служебную лестницу. Они превратили публику в непрошеных свидетелей тайного бракосочетания, прервавших уединение отчаянных влюблённых, заставили испытывать противоречивые эмоции: от мрачного веселья, как на пожаре, до ощущения соучастия в преступлении.

Перформанс для его участников стал своего рода экзаменом: возможностью на практике закрепить знания по работе с голосом в движении. Так что наравне с пластикой голос стал одним из главных средств выражения для актёров и танцоров: они шептали, тараторили, кричали и вопили. 

В то же время танец и движение в спектакле превратился своего рода в средство актёрского существования, способ выражения внутреннего состояния через внешние проявления. Так дёрганные, нервные движения существенно обогатили образ влюблённого юродивого, созданный Иваном Мишиным. Передвигались по галерее Гостиных дворов актёры в основном бегом: как их герои, надеявшиеся сбежать от судьбы и воли родителей.

Студенты Мишина также совершили несколько актёрских прорывов. Очень сильно и по-хорошему приземлённо, без всякой кисейности, зато с надрывом, сыграла Марию из пушкинской «Метели» Ульяна Каль. Навстречу своей любви девушка пробиралась, силясь вырваться из объятий людей, сжимавших её в тиски, словно шагая по сугробам высотой по пояс. 

Между молодыми актёрами и танцорами бурлила химия: так, героини Софьи Чащиной и Виктории Капустиной готовы были вцепиться друг в друга, как кошки: ходили вокруг да около, сталкивались нос-к-носу, так что казалось, что одна из них вот-вот не выдержит и ударит.

В финале спектакля, сыгранном актёрами с платками на головах на чёрной лестнице, особенно чувствовалась обречённость влюблённых, не способных обрести друг друга. Герои мыкались впотьмах, словно Мария, которая обнаружила, что её обвенчали не с Владимиром, а с незнакомцем.