информационное
Фото Артёма Келарева.
Создатель Derevo Антон Адасинский — выходец из труппы Вячеслава Полунина «Лицедеи», бывший участник группы «АВИА», Мефистофель в «Фаусте» Александра Сокурова, друг Кирилла Серебренникова — приехал в столицу Севера на XXIV фестиваль уличных театров.
Адасинский и Derevo выбрали сценой Красную пристань и приняли решение играть при любой погоде, так что в первый вечер, 20 июня, «Волчье танго» играли под непрекращающимся дождём и на ветру.
Асфальтово-графитовая Красная пристань, стоящая под белёсо-серыми тучами и возвышающаяся над стальной водой, создала для «Волчьего танго» уникальное пространство: казалось, что сигнальная лента, кругом растянутая по асфальту, обозначала не только границу для зрителей, но и между мирами.
За этой границей, на стыке современности и хтонической древности разворачивался метафизический сюжет — сотворения ли человека, искушения ли или перерождения. Однозначно сказать, мечась в потёмках смыслов и холодея от непостижимости, было трудно: театр Derevo дарит зрителю неощутимое, а, значит, и непознаваемое.
Герой акции — грешный человече в майке-алкашке, живущий в кубе с телевизором, — кажется, действительно совершает бегство из клетки и рождается заново. Путь в верхний мир ему открывает всемогущее божество — сам Адасинский, который, казалось, был выше непогоды и физических страданий — был этаким повелителем бури.
Этот то ли ангел, то ли бес спасает человека, но проводит через очистительную мясорубку. С героя слетает не только одежда, но и всё чуждое, мирское. Но повелитель бури и не обещал, что будет легко: божество и само прокладывает свой собственный путь к свободе — разрывая путы, порождая нечто новое.
Финал акции — первые робкие ломанные шаги нового человека и его пробежка в победно-алой тоге — провоцируют безусловный катарсис.
Впрочем, у каждого из зрителей, ежащихся от холода под дождём, своё мнение. Один из зрителей, втихомолку согревающийся «Мартини», убеждён: людей там нет вообще — одни звери. Но и он — поражён.
— Вот это искусство, искусство, — приговаривал он. — Под солнышком-то каждый может…
«От холода нас очень сильно швыряло»
.Наутро после ненастной премьеры Антон Адасинский ответил на вопросы журналистов.
— В интервью вы не раз говорили о том, что Derevo — это не театр: в нём нет понятий «пьеса», «режиссёр», «постановка», и в «Волчьем танго» тоже нет ни сценария, ни пьесы и многое зависит от места. Как Красная пристань изменила акцию?
— Когда перед тобой река, небо наверху, то всё, что ты придумал в отеле ночью — модифицируется, — ответил Адасинский. — Простор диктует свои отношения, свои дистанции. Мусор уходит — под небом очень сложно мусорить, на природе очень сложно делать негативные вещи: природа идеальная, и пытаться заниматься политикой под ней — нереально; насилием, сексом, бизнесом — глуповато. Поэтому природа всегда нам помогает.
А, с другой стороны, мы работали на асфальте, а это уже индустрия, это сделано человеком. И противоречие между волнами, чайками и бетоном нас очень сильно интересует. В Питере мы делали «Волчье танго» на траве, там очень гармонично всё было: тепло, луг, лето, счастье… Здесь было жёстче, интереснее как-то. У меня очень много событий произошло внутри — у каждого из нас внутри много событий, которые мы потом не обсуждаем. Мы очень сильно растём на таких спектаклях. Когда нас приглашают сделать такие акции, мы сразу просим фотографии места, куда нас пытаются воткнуть: кладбище ли, озеро, депо, красивый лес. Хотя мы с ребятами избегаем выступлений чисто на природе — это уже какая-то другая медитация, уже в сторону йоги. Нужно то, что создано человеком. Я очень люблю мёртвые места: разрушенные здания, брошенные города, — меня очень беспокоит ржавчина, то что было сделано и сгнило. Дать этому месту новую жизнь — очень интересная задача.
Адасинский, волей и стойкостью которого восхищались зрители, признался: играть в плохую погоду было, действительно, тяжко.
— От холода нас очень сильно швыряло, — рассказал артист, — очень много было движений и энергии, которая не была ничем оправдана кроме того, что тело трясло. Хотелось остановиться, сделать что-то спокойное, а дрожь была такая от мокрого платья, что думалось: «Ладно, раз трясусь, сделаю что-нибудь другое сейчас».
«Волчье танго», по словам Адасинского, придумал не столько он, сколько его коллеги-единомышленники.
— Я просто расставляю само дыхание акции, но весь материал придумали ребята — прям по ходу дела, вчера или позавчера, — пояснил режиссёр.
Полусерьёзно, полушутя Антон Адасинский пояснил, почему, кстати, в «Волчьем танго» танго так и не прозвучало.
— Там и волков особо не было, по-моему, — сказал Адасинский. -Да просто красивое название, мне нравится. Мы можем назвать спектакль как угодно: «Дьявольские жалюзи», «Фиолетовый стул», «Перламутровый поэт», — главное, чтоб нам нравилось сочетание. Мы всё пытаемся обмануть людей — в хорошем смысле, — сбить с нормальной настройки: вот сейчас будет танго, и Астор Пьяццолла заиграет — нет, этого не будет. Когда всё по закону, нам нужно закон нарушать.
В первые два года существования, вспомнил Антон Адасинский, театр Derevo избрал очень радикальную стратегию.
— Мы все побрились налысо, у нас была одинаковая одежда — ватники, дорогие кроссовки, красные шапочки, сделанные из обрезок колготок, — рассказал руководитель театра. —И говорили мы шестеро очень простым языком: у нас не было прилагательных, только существительные и глаголы. И вещи мы называли сокращённо: всё, что движется — «мопеды», все животные — «олени», вся еда — «чечевица», а то, что мы ели рыбу красную, было неважно. Эти упражнения были к тому, чтобы прийти к состоянию нуля, к пустоте, когда ты не оцениваешь мир. Мы ставили себя в ситуацию тюремной жизни в реальном мире. В жизни мы были одинаковые, как солдатики, зато на сцене взрывались. Такой радикальный подход к искусству сейчас уже мало встречается. А это необходимо, если хочешь себя повернуть, поменять свою фантазию. Потому что задача была не шокировать народ вокруг, а из башки убрать мусор.
А в одном зрителем, ждущих толкования «Волчьего танго», придётся разочаровать: объяснять, что же это было, Антон Адасинский не стал. И вот, почему.
— Зрителю хочется всё себе объяснить и успокоиться: «Это было про мужика с телевизором, а потом чёрные силы напали», — отметил Адасинский. — Лучше не объяснять, избегать даже с любимым человеком разговоров о спектакле. Отмазаться, наврать, сбежать, только не обсуждать! Он пойдёт домой, будет чесать себе репу очень долго, пока ногти не сточит, и потом что-то во сне увидит. Потому что я знаю, что образы наши визуальные очень сильны и в подкорке они откладываются. Но если я объясню словами смысл собственного танца, всё ассоциации закроются, и снов больше не будет!
А уж за то, какими будут эти сны, Адасинский, по примеру польского театрального режиссёра Ежи Гратовского, не отвечает.
Второй (последний!) раз театр Derevo покажет «Волчье танго» 21 июня в 21:00. Снова на Красной пристани, но на этот раз, судя по погоде за окном, уже под солнцем.