Человек дождя в чертогах разума: архангельский драмтеатр впустил и выпустил в мир «особого» подростка

Герой спектакля по инсценировке Саймона Стивенса к одноимённому роману Марка Хэддона  — 15-летний Кристофер Джон Френсис Бун. У него синдром Аспергера. Кристофер не смотрит людям в глаза и не терпит прикосновений к себе — даже отца. Максимум — прикосновение подушечками пальцев. «Мы немножко касаемся друг друга, и это обозначает, что отец меня любит», — так говорит Кристофер. Он не понимает метафор и идиом, не умеет читать выражения лиц людей. Отец сказал ему, что его мать умерла. И однажды он находит мёртвым Веллингтона — пуделя соседки.

Премьера «Загадочного ночного убийства…» состоялась в 2012 году в Королевском национальном театре Великобритании, а в 2015-м пьесу на сцене «Современника» поставил лауреат фестиваля «Уроки режиссуры» в рамках Биеннале театрального искусства Егор Перегудов. А на камерной сцене «архдрамы» «Собаку» поставил Алексей Ермилышев, который на том же Биеннале представлял своего «Василия Тёркина».

В спектакль Ермилышев набрал артистов, проверенных «Тёркиным» — Михаила Кузьмина — на роль Кристофера, Дмитрия Белякова — его отца Эда Буна, и Марию Степанову — учительницы и доверенного лица мальчика Шивон. Кроме того, маму Кристофера Джуди сыграла Мария Новикова.

Попал, не глядя

Чувствовалось, что актёры для постановщика — не просто исполнители, а единомышленники. Особенно Михаил Кузьмин, полностью перевоплотившийся и погрузившийся на сцене во внутренний мир Кристофера Буна. Он, по сути, стал соавтором Алексея Ермилышева: ведь именно Михаил посоветовал режиссёру обратиться к этой истории. И он же, по признанию Ермилышева, придумал почти всё, что связано с Кристофером, а также стал саунддизайнером спектакля.

Даже внешне молодой артист, по-подростковому хрупкий и угловатый, — идеально попадает в образ. Своего героя он, по ощущению, чувствует на каком-то подкожном уровне. Удивительное дело: Кузьмин практически весь спектакль, за исключением пары концептуальных моментов, не поднимал глаз на зрителей и партнёров по спектаклю. С точки зрения невербальной коммуникации, добиться взаимопонимания без зрительного контакта — трудновыполнимая задача. Но Михаил и не глядя добился от зрителей эмоционального отклика: и пусть взгляд его Кристофера был почти всё время потуплен, он смотрел зрителю прямо в душу.

Игра Михаила Кузьмина была настолько хороша и правдоподобна, что её можно счесть одним из главных составляющих успеха спектакля. Актёрски он на голову выше своих коллег, и это, к сожалению, чувствовалось. Ближе всего к нему по качеству исполнения приблизилась Мария Степанова. Она воплотила удивительно сильный и многофункциональный образ. Её Шивон — глубоко сочувствующий слушатель и одновременно рассказчик. В одной из сцен, когда Шивон и Кристофер говорят по душам, по её щекам текут слёзы — остаётся лишь гадать, было ли так задумано изначально, или Мария вышла на слёзы под влиянием момента. Как любой рассказчик, Шивон занимает позицию немного над повествованием. Порой, особенно в сцене, когда она «отзеркаливает» реплики матери мальчика, начинает казаться, что простую учительницу Алексей Ермилышев наделил способностью читать людей, как книгу. 

Марии Новиковой досталась роль чрезвычайно сложная — это подтвердит любая мать «особенного» ребёнка. Но, кажется, что весь этот сложный комплекс эмоций, — любви, усталости, отчаяния, стыда, — которые испытывает её Джуди, бросая и обретая Кристофера вновь, актриса пережила ещё не полностью. Впрочем, сдача спектакля — слишком ранний срок, чтобы делать окончательные выводы.

В кроличью нору — за пикселями

Помимо четверых постоянных персонажей в спектакле — четыре переменных, так называемых a, b, c, d или пикселей (Александр Субботин, Юрий Прошин, Анна Рысенко и Татьяна Сердотецкая). У них в постановке чрезвычайно необычная и даже техническая роль: они играют не столько живых людей, сколько становятся продолжением личности Кристофера, населением его «чертогов разума». Ими Кристофер управляет, как герой Бенедикта Камбербэтча — информацией с «жёсткого диска». 

Следуя за его математически организованным ходом мыслей, они изображают его соседей, повторяют выражения смайликов и даже танцуют. Эти пластические композиции призваны придать постановке динамизма — всё-таки два акта по полтора часа для камерной сцены — непривычное явление, — но порой кажется, что она в этом не так уж и нуждается. Зато сцена с «полётом» в космос стала безусловной удачей как режиссёра, так и балетмейстера Ольги Мурашовой, и всех актёров.

Пусть название спектакля вас не обманывает: детективным, да и то условно, в ней можно назвать только первый акт. На самом же деле, это история о преодолении границ. Недаром первый акт заканчивается побегом Кристофера из дома и из пространственно-плоскостного куба, очерченного на сцене и созданного посредством видеоконтента, разработанного сообществом 42 design. И хотя раньше куб казался подростку идеальной геометрической фигурой, он покидает его. И шокирующая разгадка убийства собаки становится, по сути, не кульминацией, а лишь завязкой главной драмы спектакля — семейной.

Алексей Ермилышев.

«А ведь это очень важно»

В «Собаке» режиссёр Алексей Ермилышев показывает себя, как большой гуманист и тонко чувствующий художник. Во втором акте якорными становятся две фразы, которые демонстрируют его оптимизм и веру в человека. Шивон говорит Кристоферу: «Я не твоя мама. А ведь это очень важно», — и по интонации Марии Степановой мы понимаем, сколь важны эти слова для режиссёра и труппы. А риторический вопрос Кристофера: «Это значит, я смогу добиться всего, что захочу?», — вообще можно считать программным.

И — внимание — самый милый спойлер! В финале на сцене появляется живой пёс-лабрадор. В инсценировке его зовут Сэнди, а в спектакле — Рэй. Потому, что питомца Алексея Ермилышева, дебютировавшего на сцене, так и зовут. Это, конечно, нечестно: увидев Рея с Кристофером, трудно сдержать слёзы. Если, конечно, вы не начали плакать ещё раньше.