В Архангельске идёт подготовка к экспедиции на поморском карбасе
Общество
​Северянка из Италии Анна Серова: «На альте можно поразмышлять»

​Северянка из Италии Анна Серова: «На альте можно поразмышлять»

15.03.2017 09:33Мария АТРОЩЕНКО
Архангелогородка Анна Серова — всемирно известная альтистка, ученица Юрия Башмета, профессор международной высшей академии Лоренцо Перози в городе Биелла.

 В начале марта она вернулась в Архангельск, чтобы дать концерт в музыкальном колледже, преподать мастер-класс его студентам, отведать маминого борща и встретиться со своим первым учителем — преподавателем скрипки Олегом Клишевым. На интервью с ИА «Регион 29» Анна тоже пришла со своим педагогом.

— Анна, в одном из своих интервью вы рассказывали, что сменить скрипку на альт вам на последнем курсе колледжа посоветовал преподаватель, сказав: «Альт — это твой характер, твой стиль…». А что такого в характере этого инструмента, что он так соответствует вашему?

— Небольшое уточнение. Олег Анатольевич был моим педагогом по скрипке. В нашей сфере, так же, как и в киноиндустрии, есть такое понятие, как «talent scouting» — поиск талантов. И Олег Анатольевич меня «выловил», когда я пришла к нему в класс из музыкальной школы. А потом сюда приехал профессор Петрозаводской консерватории Климентий Иосифович Векслер, который, прослушав всех скрипачей класса Олега Анатольевича, посоветовал мне попробовать альт. Для меня это не стало резким переходом, потому что на альте играть я тоже училась — у Виктора Ивановича Антонюка.

У альта голос теплее

— И чем же альт вас покорил?

— Когда я взяла альт в руки, я поняла, о чём говорил Климентий Иосифович. Он, наверное, как-то увидел во мне возможность достать этот звук из альта. У альта голос гораздо ближе к человеческому. У скрипки есть очень высокая ми-струна, которая очень ярко звучит, и, конечно, скрипка имеет более виртуозный характер. Но у альта струна более длинная, и поэтому там больше обертонов, голос у него теплее (у самой Анны — тоже очень приятный голос, с небольшим итальянским акцентом, — ИА «Регион 29»), можно поразмышлять на альте. Он предрасполагает к размышлению больше, чем скрипка.

Олег Клишев: — Стоит отметить, что в то время отношение к альту как к концертному инструменту, а не просто как к части симфонического оркестра, только начинало формироваться. И это опять же была большая удача.

— То есть, скрипачей тогда было много, а альтистов мало?

— Их и сейчас мало. Но сейчас уже в мире тенденция поменялась: очень многие не то, что переходят на альт со скрипки, а изначально рождаются как альтисты. Есть музыкальные школы, где тебе не дают в руки скрипку: тебе дают маленький альт. И очень большую роль в этом сыграл Юрий Башмет, который стал популяризатором альта и который спровоцировал всех композиторов писать для него.

И так альт начал иметь свою собственную литературу, с которой можно выйти на сцену и блеснуть. Потому что проблема была в том, что не было репертуара. К счастью, в последние десятилетия эта проблема решилась. Я тоже очень счастлива, потому что есть очень много современных композиторов, которые пишут для меня. Например, на концерте я сыграла произведение «Хабанера» одного из них — современного итальянского композитора Энцo де Розо, который сейчас живёт в Канаде. Это была российская премьера.

Другая российская премьера — это произведение Джованни Боттезини — виртуоза контрабаса, который дирижировал премьерой оперы «Аида» в Каире. Он написал очень много произведений для контрабаса, а для альта — почти ничего. Так что это его произведение, которое мы играли по манускрипту, — очень ценное. Этот манускрипт подлинный, я нашла его лет восемь назад в библиотеке города Кремоны, директор которой — моя подруга. Я его немножко открыла миру. 

Любовь с первого взгляда

— Отношения с композитором, который пишет для вас, наверное, немного похожи на историю любви?

— Это немножко так. Это как в ателье, когда для тебя шьют платье. Бывает, композитор слышит, как я играю, и я в какой-то момент становлюсь его музой: он думает о моём звуке, о моём характере исполнения. Если я обращаюсь к композитору, я должна ему доверять: я не диктую ему, что он должен написать, я просто говорю: «Напиши мне что-нибудь». Потому, что я знаю, что он сочинит то, что будет мне впору. Иногда и я принимаю активное участие в процессе создания: композиторы часто спрашивают совета, как лучше написать тот или иной пассаж для альта.

Олег Клишев: — Анечка, расскажи, пожалуйста, про инструмент свой, как он у тебя появился. Мне кажется, интересная история.

— Это очень хороший современный инструмент — 2000 года. Он совершенно случайно сам меня нашёл: пришёл ко мне на кофе, а потом — любовь с первого взгляда! Дело в том, что один мой знакомый виолончелист зашёл с ним ко мне в гости и сказал: «Хочешь поиграть? У меня вот тут инструмент моего знакомого мастера…». Я поиграла и поняла — это мой инструмент. И уже через неделю он был моим. И мы до сих пор преданы друг другу.

А другой инструмент, которым мне часто, к счастью, удаётся пользоваться — драгоценнейший инструмент уровня Страдивари — альт Джироламо Амати 1615 года. Его нельзя вывозить из Кремоны, поэтому я очень часто приезжаю туда, чтобы играть концерты и записывать диски. Кремона — это родина великого Страдивари и скрипичного мастерства вообще. И сейчас в маленьком городе, где около 60 000 населения, около 200 мастерских: практически в каждой двери.

Анна Серова и Олег Клишев.Анна Серова и Олег Клишев.

Метафизика игры

— Есть ли разница в том, чтобы играть на современном или же на антикварном инструменте?

— Определённая разница есть. Современный инструмент выращиваешь, как ребёнка, воспитываешь, ты его учишь играть тем звуком, который ты хотел бы от него услышать. Мой современный инструмент очень изменился с тех пор, как я впервые взяла его в руки. Я его как бы создаю, его звук. Инструмент живой, там очень много частей, который гармонируют между собой благодаря музыканту, так как он создаёт вибрации, играя на нём. Эти вибрации — это очень метафизический процесс, его трудно описать. Инструмент, которому 300-400 лет, — зрелый, и это ты по сравнению с ним дитя. Поэтому уже инструмент с тобой, как с ребёнком: он тебя учит: «Не настаивай, посмотри, что я могу тебе дать, прислушайся ко мне». Это та же разница, что существует между наставником и учеником.

— Тут, наверно, кому что нравится: кому — следовать за инструментом, а кому — направлять его.

— Я думаю, оба процесса очень интересны. В нашей профессии человек и учит, и учится всю жизнь. Этот процесс нескончаем. Когда я брала свои последние уроки у Юрия Башмета, мне было 32 года, и я уже преподавала в консерватории, была на «ты» со знаменитым кремонским альтистом Бруно Джуранна. И когда сейчас ко мне приходят ученики, у нас с ними происходит обмен идеями, ведь многие из них уже сформировавшиеся музыканты. Может быть, у них и нет моего опыта исполнителя, но идея-то музыкальная у них уже есть! Иногда я признаю, что их идеи мне в голову ещё не приходили. Я у них учусь. Наверное, поэтому музыканты душою не стареют никогда.

Олег Клишев: — Скажу честно: к педагогике надо иметь какое-то внутреннее предназначение. У Анечки это счастливое сочетание есть.

— А я думаю, это тоже заслуга моих педагогов. Мне повезло, что меня, по сути, с детства учили преподавать. Если мне давали какое-то упражнение, то сразу объясняли, зачем это делается, какие результаты я должна получить. Методика преподавания мне уже давалась. Поэтому, когда ты попробовал это на себе, ты можешь передать другому. И мне очень нравится это делать. Вообще я считаю, что удача играла очень большую роль в моей жизни, и одной из этих удач было то, что я встречала таких щедрых педагогов, которые так много мне дали. Поэтому я считаю своим долгом передавать эти знания тоже.

И я очень рада, когда мои ученики достигают хороших успехов. Например, мой самый недавний предмет гордости — то, что мой ученик Пётр Павлов из Красноярска три недели назад выиграл конкурс на концертмейстерское место знаменитого театра «Ла Фениче» в Венеции. Я преподаю очень давно, порядка 10 итальянских консерваторий в год приглашают меня проводить недельные мастер-курсы. После Архангельска я еду в Королевскую академию Лондона.

«Если ты никого не любил, как ты передашь любовь?»

— Наверное, среди молодых музыкантов, желающих у вас учиться, существует определённая конкуренция?

— Здоровая конкуренция — это неплохо, это стимул к развитию. Другое дело, когда из-за нездорового чувства конкуренции человек забывает обо всём. Ты же не живёшь, чтобы играть на инструменте. Ты играешь на инструменте — и это часть твоей жизни, не надо забывать об этом. Например, я не могу сказать, что альт — вся моя жизнь. Моя жизнь очень богата, очень разнообразна, и альт — лишь часть её. Мне кажется, если посвящать 100 процентов своего времени одной игре, можно стать очень техничным исполнителем, но всё остальное… О чём ты будешь разговаривать? Музыка — это то, что мы с помощью инструмента доносим до публики. Если ты в жизни никого не любил, как ты можешь любовь передать через музыку? А если ты будешь только учить гаммы и арпеджио, у тебя не останется времени, чтобы испытать все остальные радости жизни. 

— Вы чувствуете себя до сих пор северянкой, архангелогородкой?

— Да, да, я очень горжусь своим архангельским происхождением. Хотя, конечно, езжу я очень много. Например, следующий проект будет в Новой Зеландии и в Австралии. Когда едешь в прекрасное место играть прекрасную музыку с прекрасными людьми — это всегда очень радует. И особенно радует, когда появляется возможность вернуться в Архангельск, где меня ждёт мама с вкусным борщом, и где можно поиграть с такими блестящими музыкантами, как Ольга Фофанова и Олег Анатольевич Клишев.

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.