Лесные банкротства: есть ли выход из точки невозврата?

Ни для кого не секрет, что экономическая ситуация в Архангельской области уже многие годы далека от идеала. Кризисные явления коснулись буквально всех отраслей экономики. Закрываются лесозаводы и леспромхозы, птицефабрики и мясокомбинаты.

Повальная тенденция разорения предприятий вызвана вполне объективными причинами — мировым финансовым кризисом, скачками курса валют, далеко не самой благоприятной конъюнктурой рынка по ряду направлений, международными санкциями, отсутствием реальных механизмов импортозамещения в условиях ограничений поставок зарубежного оборудования. Впрочем есть и субъективные факторы.

В таких условиях выживают только сильнейшие предприятия, вовремя успевшие провести модернизацию, имеющие серьёзные активы и диверсифицированное производство. Взять хотя бы многострадальный лесопромышленный комплекс. В силу специфики региона к ЛПК у нас всегда повышенное внимание. Но что мы видим? Один за одним закрылись крупнейшие в области лесозаводы и предприятия. Лесозаводы № 2 и № 3, Соломбальские ЛДК и ЦБК. И это только в Архангельске.

Повальное банкротство, конечно, коснулось и более мелких предприятий в глубинке. Луковецкий, Борецкий, Конецгорский леспромхозы. Проще перечислить тех, кто сумел в непростых экономических условиях побороть общую тенденцию. Это предприятия группы компаний «Титан», группы «Илим», Устьянский ЛПК. По большому счёту, череду финансовых кризисов и последствия санкций пережили только крупные холдинги со своей лесозаготовительной базой и налаженной логистикой поставки сырья и отгрузки готовой продукции.

Выйти из кризиса!

Банкротство — довольно типичная процедура. Любой бизнесмен скажет, что это благо, раз уж предприятие добралось до «точки невозврата». Нередко возникают ситуации, когда иного выхода просто нет. Процедура банкротства позволяет в патовой ситуации обеспечить выживание компании, платить зарплату персоналу и налоги государству, рассчитываться с кредиторами, тем самым оберегая владельца бизнеса от уголовно наказуемых деяний.

Банкротство нередко оказывается весьма действенным механизмом для выхода из кризиса. Вспомнить, хотя бы прошлогоднюю ситуацию с архангельским «Водоканалом». Полгода внешнего управления — и вроде бы всё уже не так плохо. С долгами предприятие рассчитывается, люди получают зарплату. Понятно, что «Водоканал» на особом счету. Областной центр без воды и очистки стоков никто не посмел бы оставить.

Другое дело — предприятия ЛПК. Здесь собственник поддержки от государства, а тем более правоохранителей может не ждать. Конечно, до банкротства лучше не доводить, но бизнес — это всегда риск. Особенно если речь идёт о крупных промышленных предприятиях. Вы бы лично взялись управлять лесозаводом? А вытащить его из глубокого кризиса? Для того, чтобы просто принять такое решение, нужно иметь серьёзные компетенции, знания, опыт. Нужно быть профессионалом, оценивать риски, понимать степень ответственности.

«Подобных дел в России не было»

Обычно люди идут в бизнес не для того, чтобы проиграть, разориться и предстать перед судом. Мотивы прямо противоположные. Это желание победить, заработать, доказать свою состоятельность. Наверняка именно этим руководствовался Виталий Граф, когда в 2012 году взял на себя ответственность возглавить Лесозавод № 3 — на тот момент уже убыточное предприятие. Некогда флагман архангельского лесопиления оказался по причине недальновидной политики прежнего руководства не готовым выживать в новых экономических условиях.

Лесопильное производство, открытое архангельскими купцами Сурковым и Шергольдом в 1881 году, встало в сентябре 2012-го. В мае 2013 года арбитражный суд признал бывшего флагмана отечественной «лесопилки» банкротом.

Фактически Лесозавод № 3 не мог отвечать по своим обязательствам уже в 2010 году, о чём свидетельствует ряд финансовых экспертиз, и был закредитован до предела. Взять на себя управление предприятием в такой ситуации рискнул бы не каждый. 

Лесозавод пришёл к своему логичному банкротству — то есть процедуре финансового оздоровления. Впрочем, не он один. Гиганты лесопромышленного комплекса — Соломбальские ЛДК и ЦБК — примерно в то же время удивительно быстро и буднично прекратили своё существование.

Одна и та же типичная процедура банкротства была введена на каждом из этих предприятий, однако в случае с Лесозаводом № 3 дело приобрело не столько экономический, сколько уголовный характер.

Напомним, в итоге Графу и Мышковскому было назначено весьма суровое наказание — более шести лет лишения свободы. Подробнее об этом мы писали в июле.

Главным доводом подсудимых и защиты стало утверждение, что к приходу Графа завод уже был неплатежеспособен.

— В материалах дела представлены сведения об этом. Вменять преднамеренное банкротство людям, которые зашли на завод, уже являвшийся банкротом, наверное, не совсем правильно, — аккуратно высказывался уже после приговора адвокат Владимир Назаров.

Но соответствующее финансовое заключение суд не воспринял в качестве аргумента.  Где же заканчивается экономика и начинается криминал? Разобраться в этом сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Подобных дел в России ещё не было, — отмечал в суде гособвинитель Иван Заварухин. — В нём всё уникально: состав, квалификация, сложность расследования, тяжесть последствий. 

Впрочем, сам приговор вполне удовлетворил обвинение, хотя оно просило назначить подсудимым по девять лет колонии. Но суд учёл смягчающие обстоятельства: у Виталия Графа — ребёнок и заболевание, у Сергея Мышковского — трое малолетних детей.

Тонкая лесная грань

Лесозавод № 3 после описанных событий ещё пытались реанимировать, впрочем безуспешно. В июле 2015-го арбитражный суд снова признал его банкротом. В марте текущего года срок конкурсного производства — это завершающая стадия банкротства с распродажей имущества — был продлён на шесть месяцев. 

Интересно комментировал ситуацию с этим резонансным делом депутат областного Собрания Андрей Аннин в интервью журналистам «Правды Севера»:

«Я внимательно следил за его ходом в прессе и могу сделать вывод о том, что он стал порождением борьбы двух групп хозяйствующих субъектов за право взять контроль над банкротством завода. С одной стороны простые кредиторы предприятия — поставщики, с другой — кредиторы залоговые — банки. Причём понятно, что в именно интересах последних было начать распродажу имущества предприятия. Однако я не думаю, что банкротство лесозавода стало последствием намеренных действий Виталия Графа и Сергея Мышковского привели к этому.

Я знаю этих людей уже много лет как профессионалов и опытных бизнесменов именно в лесной сфере и уверен в том, что они хотели спаси завод. Более того, эта задача была вполне выполнима. Что же касается уголовного наказания, то считаю, что оно чрезмерное. Ведь банкротство предприятия это нормальный, цивилизованный способ его финансового оздоровления. Мне кажется, правоохранительные органы должны более внимательно подходить к таким делам и чётко отслеживать грань между естественными экономическими условиями, в которых находилось то или иное предприятие, и криминалом.

Экономические условия, кстати, в которых сегодня находится лесная отрасль, далеко не самые благополучные, поэтому надо сохранять немногих профессионалов в этой отрасли. А пока же мы находимся в шаге от того, чтобы с мыльной водой выплеснуть ребёнка. Вот только для себя я не могу ответить на другой вопрос — кому от этого станет лучше? Государству? Правоохранительным органам? Участникам процесса банкротства? Думаю, ни тем, ни другим, ни третьим». 

Мысль эта, про тонкую грань между криминалом и экономикой, очень чётко характеризует сложившуюся ситуацию на «расшатавшихся» в тяжёлый период лесных предприятиях региона. Безусловно, у каждой такой истории о банкротстве есть свои нюансы, своя правда. Но общая логика применима ко всем: препятствуя оздоровлению бизнеса через банкротство очень часто его попросту убивают. Вырастут ли новые «деревья» на столь грубо перепаханной отраслевой поляне — покажет время.