информационное
Илье 29 лет. Почти восемь из них он лежит. Кровать, четыре стены — теперь это его мир. Трагедия, которая произошла, сломала не только позвоночник молодого парня, но и жизнь — пополам.
Всё случилось в канун нового 2009 года. Илья вспоминает неохотно: «Выпал из окна». Сейчас он живет в стационарном отделении Вилегодского КЦСО, в интернате для престарелых и инвалидов. Раньше жил в Урдоме с матерью. Но больше года назад мама умерла. Признаётся, что насмотревшись по телевизору разных «страшилок» про дома-интернаты, боялся, что тоже попадёт «неизвестно куда». К счастью, опасения не оправдались.
— Нет, так-то здесь нормально. Тепло. Ко мне все хорошо относятся… Я в Урдоме бы не выжил один, — говорит Илья.
Позвоночник собрали по кускам
— Мне сразу сделали две операции. Позвоночник, наверное, собирали по кускам, — вспоминаент Илья. — Очнулся, не почувствовал ног. Когда швы сняли, меня посадили в инвалидное кресло. И что-то во мне хрустнуло… Чувствительности нет, боль я не ощутил. Только звук… А потом увидел, что левая нога начала опухать. Но меня все равно почему-то выписали.
Дома, в Урдоме, поднялась температура под 40. Ногу раздуло. И за три дня до Нового года, Илья вновь оказался в больнице — в Яренске. Вспоминает:
«Мне сказали: „Похоже на тромбофлебит. Давай ногу отрежем“. Я отказался. Все праздники делали капельницы. Температура спала, но сидеть самостоятельно уже не смог. Как выяснилось потом, это всё из-за того, что кость сломанного бедра успела срастись неправильно».
Цель номер один
Сесть в коляску — с тех пор для Ильи это стало «целью номер один».
— Мне бы только из кровати выбраться, — вздыхает он. — Но нужно вначале кость исправить. Столько лет прошло, а операцию не делают. Может, забыли? Ведь забыли про пластины. Говорили: «Уберём через три года». А я пять лет прождал. Спасибо маме — добилась. У мамы рак был. Она о себе не думала. Всё мне пыталась помочь. А потом сил не стало. Угасла мама…
На вопрос, как он сейчас живет, Илья признается честно:
«По-всякому. Один день похож на другой. Порой, сбиваюсь какое число. Но спасает зарядка. Позанимаешься, и день прошёл».
— А на улице давно был? На прогулку вывозят?
— Так я лежачий! — Илья искренне удивляется вопросу. — Персонал — одни женщины. Они меня в ванну на руках носят. Мне стыдно, что такого здорового… Им ведь тяжело. А про улицу и говорить нечего. Вот, когда сам в коляску сяду…
А то, что это когда-нибудь произойдёт, Илья не сомневается. Говорит, что у него выхода другого нет — должен и точка. Цель номер два у Ильи— вернуться в Урдому, создать семью.
«Чувствуешь что-нибудь?»
Рассказывает, как несколько месяцев назад проснулся среди ночи и не поверил сам себе: «Мышцы начали выворачиваться».
— Понимаете, я уже успел забыть, что у меня ноги есть, — пытается шутить. И добавляет многозначительно, — это всё моя гимнастика.
Но его «гимнастика» — полная самодеятельность. Комплекс упражнений придумал сам. Признаётся, кое-что успел подсмотреть в областной больнице, когда лежал в 2008-м.
— Массажист приходил в палату к пациенту. А я запомнил. И тоже стал потихоньку себя разрабатывать. Конечно, сколько могу дотянуться.
— А реабилитация? Занятия со специалистами?
— Не было никогда, — тихо говорит Илья. — Только щупали ноги. Но не объясняли, что делать. Правда, был какой-то специалист недавно. Спросил: «Чувствуешь что-нибудь?». Я ответил: «Что-то чувствовать начал, а что-то — нет». Он и записал в карточке: «Ничего не работает». А с чего работать будет, если я столько лет лежу? — удивляется Илья. — Руки, конечно, тренирую. Ну и ногами занимаюсь, как могу. Иногда заезжает ко мне в палату сосед на коляске. Прошу, чтобы ногу мою к стенке привязал. Ну, чтобы выпрямлялась… Вот привяжет сосед мою ногу к спинке кровати, а я её вытягиваю — такая реабилитация.
— Илья, а последний комплексный осмотр когда у вас был?
Надолго задумывается: «Не помню. Я еще дома жил…».
«Лечить нецелесообразно»
Летом региональный союз общественных объединений инвалидов обратился в областное министерство здравоохранения с просьбой рассмотреть возможность медицинской реабилитации Ильи Ячменева. Общественники просили сообщить и об имеющихся возможностях получения платной медпомощи. С аналогичной просьбой обратился в минздрав и интернат.
Документы пациента Ячменева в минздраве изучали долго и внимательно. В итоге был сделан вывод «о нецелесообразности лечения в условиях отделения медицинской реабилитации в связи с противопоказаниями». Применение высокоинтенсивных методов реабилитации, таких как экзоскелет, по мнению сотрудников министерства, «невозможно из-за наличия противопоказаний». Между тем, специалисты пришли к выводу, что «улучшение двигательных функций правой нижней конечности возможно», но «необходимые реабилитационные мероприятия (ЛФК, физиотерапия) можно проводить по месту жительства».
Иными словами, Илье предложили и дальше привязывать ногу к спинке кровати. Вот только, хватит ли у него сил?
«Это не отписка, а приговор»
Елена Шинкарева, юрист регионального Союз общественных объединений инвалидов комментирует:
«Мы узнали об Илье благодаря проекту„Юристы — в защиту людей с инвалидностью“. Сигнал „Sos“ пришёл из Вилегодского КЦСО. Илье недоступно движение, что-то надо решать с бедром, чтобы парень мог сесть. Первое, что мы сделали — обратились в региональный минздрав. Столько возможностей в медицине сейчас.
Но после обращения, практически сразу, позвонил врач из отборочной комиссии, которая рассматривала документы: „А где вы раньше были?“. Я опешила. Ну, не было меня раньше. Но были врачи, которые о ситуации знали восемь лет. В Ильинской больнице ждал второй удар: „Ничего нельзя сделать“. Как это? Сделать можно всегда. Наметить реабилитационный маршрут, поискать какие-то возможности. Хотя бы не заочно, а лично посмотреть Илью. Если область не в состоянии помочь, то страна большая — надо искать клинику.
Оказалось, что по правилам бригада врачей в интернат выезжает не чаще двух раз в год. Заболел — отвезут в больницу. Но это скорая медицинская помощь, а возможности обратиться к специалистам — нет. И никакой реабилитации, никакого контроля за тем, как проходит восстановление. Илье, как минимум, должны были объяснить, что делать дальше. Каков его „реабилитационный маршрут?“ Когда я задала этот вопрос в Ильинской больнице, мне сказали: „Ну, два раза в год ездят специалисты. Вот в следующий раз поедут — ему и объяснят“. Ответ минздрава — это не отписка, а приговор. Принять невозможно. Мы намерены бороться за Илью дальше».