Нотр-Дам по-студенчески: с огоньком и со смыслом

Инсценировку по роману Виктора Гюго «Собор Парижской богоматери» педагогический отряд САФУ «Опора» представил на суд зрителей 18 марта. Напомним, для студотрядовцев-театралов это уже третья постановка.

На входе в актовый зал главного корпуса САФУ зрителей встречают парижские цыгане. Даже погадать по руке предлагают.

— Кого вы играете? — спрашиваю у парня в красной рубахе и жилете.

— А на кого я похож? — вопросом на вопрос отвечает тот.

— Может, на Гренгуара? — рискую предположить.

— Что-то попроще: человек без имени и без слов. Я сейчас цыган. Хотите, погадаю?

— Ну, давайте…

— Вы пришли сегодня в актовый зал САФУ, — вещает молодой человек, всматриваясь в линии на моей ладони, — берёте у меня интервью, и наверняка досмотрите до конца весь спектакль.

Вот такие находчивые в труппе «Опоры» артисты массовки. На самом деле, Андрей Никишечкин, конечно, не цыган и не парижский бродяга, а студент-культуролог четвертого курса. В спектакле он танцует и поёт.

— Так вы же вроде не поёте в спектакле.

— Не поём. Но для себя-то можно…

А девушки из женского кордебалета отличились умелыми ручками. Свои костюмы цыганок они сшили сами.

Скромное обаяние любительского театра

В зрительном зале меж тем — аншлаг. Сразу захотелось понять причину такого ажиотажа вокруг студенческого спектакля. Оказалось, причины есть.

Спектакль любительский, скажем честно. Поют ребята, как говорится, под «фанеру» из знаменитого мюзикла «Собор парижской богоматери». В качестве реплик используют стихотворные строки из той же эстрадной оперетты.

Но если с самого начала отнестись к спектаклю снисходительно и закрыть глаза на трогательные огрехи, — например, как Гренгуар едва не спотыкается о сидящую на сцене цыганку, — он способен приятно удивить.

Центральная идея инсценировки выражена предельно ясно, концептуально и последовательно. Режиссёр и сценарист спектакля Светлана Лещенко ввела в его образную структуру персонажей-маркеров, которые и доводят эту идею до зрителя. Эти персонажи — белые и красные ангелы. Белые, как водится, изображают любовь и нежность, а красные — страсти, толкающие людей на безумства.

В этом-то вечном противоборстве белого ангела с красным вся «Тайна собора» и состоит.

Проводники идеи помогают разделить персонажей постановки на два лагеря. В белой команде, естественно, оказываются Квазимодо и Эсмеральда, а в красной — Феб де Шатопер и Клод Фролло.

Молодые актёры на сцене смотрятся достаточно органично. Причём не в стихотворных монологах, которые они порой заученно произносят, как первоклассники — «Буря мглою небо кроет», а в каких-то неуловимых жестах, эмоциях, в которых чувствуется неподдельная искренность. Особенно веришь Квазимодо — Евгению Федотову, — и Эсмеральде — Татьяне Антоновой. У Квазимодо, кстати, самый продуманный образ из всех: и рубище, и лохмотья, и горб, и даже обезображивающий грим.

Ещё одна любопытная «фишка» постановки — это её интерактивность. Цыгане-бродяги носятся меж рядов, одна из цыганок присаживается к зрителю на подлокотник кресла: позолоти ручку, мол, мил человек. Их главарь Клопен ходит по залу с протянутой шляпой. А одна из артисток массовки в сцене в «Приюте любви» вообще хватает случайного (случайного же?) зрителя за руку и уволакивает за сцену. А Феб, мучимый проблемой выбора между двумя женщинами, чуть ли не плачется в жилетку одной из зрительниц.

Провожали студентов-артистов со сцены, «как взрослых», — долгими овациями и цветами.